Бедная Настя
Главы 1-49 Главы 50-99 Главы 100-149 Главы 150-299
Таня сначала просто открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого утреннего солнца. Несколько секунд она беспечно нежилась в постели, пока вдруг не вспомнила все, что с ней произошло. Мгновенно она вскочила с кровати и огляделась. Она находилась в совершенно незнакомом ей деревенском доме. Как же она сюда попала?
Тотчас после принятия ею вертикального положения Таня ощутила у себя сильный жар и дикую головную боль. Она невольно снова опустилась на кровать, но успела заметить в углу большую русскую печь. То, что она разглядела на ней, поразило ее настолько сильно, что она испугалась. На поверхности тщательно побеленной печи было множество рисунков, сделанных углем. В большинстве из них она узнала Анну из поместья Корфов, но ненамного меньше было ее собственных изображений!
Танин страх перешел в панический ужас, когда на печи кто-то покашлял и зашевелился. Она невольно забралась с головой под одеяло и предпочла еще и зажмуриться. Таня ясно различила, как кто-то тяжелый слез с печи и приблизился к ней. Сейчас ее тут и убьют!
- Не бойся, девушка, - услышала она вдруг необычайно красивый и добрый мужской голос. – Тебя здесь никто не тронет. Слава богу, ты пришла в себя. А то я уж думал, что помрешь совсем.
Таня не смогла справиться с любопытством и резко откинула одеяло. Перед ней стоял высокий широкоплечий парень в полотняной рубахе, перевязанной на поясе бечевкой. Но ее поразили его чистые, ясные, как небо, голубые глаза, такие же добрые и красивые, как и его голос. Таня долго выдержать этот взгляд не смогла – почти сразу же отвернулась.
- Меня Павлом зовут, - сказал парень и снова закашлял. – А тебя как?
- Таня, - только и смогла вымолвить она.
- Дай-ка я у тебя жар посмотрю, - он дотронулся рукой до ее лба и покачал головой. – Плохо тебе, лежать надо. Ты поспи еще, если хочешь.
И Павел также спокойно снова забрался, покашливая, на печь. Тане ничего не оставалось, как после нескольких минут бесплодных раздумий снова провалиться в сон.Александр проснулся очень рано утром с тем, чтобы осуществить свою затею. Он знал, что если отец узнает про его поездку, ему придется испытать на себе всю силу его гнева. Поэтому он должен был успеть вернуться к обеду.
Он собирался поговорить с Ольгой, объяснить ей все. Но не это заставляло Александра так рисковать: он втайне надеялся увидеться еще и с Натали, может, в последний раз перед ее замужеством, поговорить с ней в более спокойной обстановке.
Александр не стал ни к кому обращаться за помощью: сам оседлал лошадь и поскакал во весь опор по направлению к поместью Долгоруких. Где-то в самой глубине души он все еще надеялся на взаимность со стороны Натали, и эта надежда заставляла его пришпоривать лошадь все сильнее.
Выезжая за пределы Зимнего Дворца, ему пришлось проехать мимо сторожевого поста. Офицер, который узнал в отъезжающем всаднике наследника, был крайне исполнителен и ответственен. Кроме того, в его возрасте уже пора было надеяться на повышение, а караульная служба никак этому не способствовала. Поэтому, справедливо рассудив, что так рано цесаревич мог выехать только по каким-то делам, которые собирался скрыть от императора, офицер решил доложить об этом государю. Надежда получить долгожданное повышение сыграла здесь не последнюю роль.
Он обратился к адъютанту его Величества, подробно все рассказав. Адъютант похвалил офицера за службу и тоже решил, что дело безотлагательное. И хотя пришлось будить императора, Николай I был благодарен за вовремя предоставленную информацию.
- Спасибо, голубчик, что не побоялся меня разбудить. Это очень важное сообщение. Немедленно отправляйся следом за Александром! Ты должен просто издалека наблюдать за ним – нельзя же оставлять наследника совсем без охраны!
- Простите, ваше величество... – замялся адъютант. – Но как я могу следовать за ним, если он покинул дворец уже несколько минут назад?
Император со вздохом пожал плечами: к сожалению, он слишком хорошо знал, куда мог втайне от него уехать Александр.
- Следуйте в поместье Долгоруких, наследник отправился туда.
Адъютант подобострастно поклонился и быстрым шагом вышел из покоев императора.
Утром Андрей Платонович проснулся с прекрасным настроением. Марья Алексеевна на какое-то время была нейтрализована и уже не могла причинить ему вред, а в этой суматохе про него все забыли. Первым делом Андрей Платонович написал донос императору о пребывании в поместье Ольги Калиновской и отправил его с посыльным в Петербург. Он почти ощущал себя добропорядочным гражданином, предотвратившим заговор против царской семьи, и уже мысленно представлял, как император лично награждает его за заслуги перед отечеством.
Он с аппетитом позавтракал в одиночестве (все суетились вокруг княжны и княгини), и решил, что было бы неплохо немного «помочь» Калиновской, подтолкнуть ее к необдуманным поступкам.
Ольгу он нашел у кровати Марьи Алексеевны. Доктор Штерн только что вышел, попросив Калиновскую ненадолго присмотреть за больной.
- Доброе утро, мадам Болотова, - как можно более заискивающе произнес Забалуев. – Как чувствует себя наша дражайшая княгиня?
- Ох, Андрей Платонович, ей все еще плохо. Она до сих пор не приходила в себя.
- Да, печально, печально... Какая трагедия для всей семьи! А вчера еще Наталья Репнина разбила сердце князя Андрея, разорвав с ним помолвку... Как же пали нынешние нравы! А еще совсем недавно считалось, что изменять своему будущему мужу – страшный грех!
- О чем вы говорите? – удивилась Ольга.
- Как же? – Андрей Платонович изобразил на лице крайнее изумление. – Я про настоящую причину разрыва отношений между княжной Репниной и князем. Разве вы не слышали?
- Нет, простите, но не в моих правилах слушать слухи.
- Слухи? Но, позвольте, какие слухи? Князь Андрей не стал бы голословно обвинять Натали в любовной связи с наследником престола...
- Что?! Вы хотите сказать, что Натали – любовница Александра?
- Это, к сожалению, не я сказал... Увы! Как я уже говорил, нравы нынче совсем не те, что раньше... Неудивительно, что Натали так охотно расторгнула помолвку: ей нужно поскорее вернуться во дворец. Стать фавориткой наследника весьма почетно при дворе...
Ольга почти не слушала последние слова Забалуева. Она сначала возмутилась столь недостойной лжи, а потом, сопоставив факты, вдруг поняла, что это правда. Она сначала побледнела, потом резко покраснела, ее руки нервно затряслись, а глаза наполнились слезами. Не дослушав Андрея Платоновича, Ольга стремительно выбежала из комнаты, оставив его у постели Марьи Алексеевны абсолютно счастливого.
Натали завтракала вместе с Михаилом, когда в столовую буквально влетела Ольга. Волосы ее были распущены, пальто расстегнуто, она дышала так тяжело, словно пробежала большое расстояние. Но самое главное, что в глазах ее было столько ярости и отчаяния, что Натали даже испугалась.
- Наташа, мне нужно с тобой поговорить! – задыхаясь, произнесла Ольга.
- Господи, Оля, что произошло?
- Михаил, оставьте нас, прошу! Мне нужно поговорить с вашей сестрой!
Натали кивком попросила брата оставить их наедине, и тот нехотя вышел, сожалея о том, что не может услышать, о чем они будут говорить: состояние Ольги внушало ему крайние опасения.
Оставшись с подругой наедине, Ольга с ходу выложила все:
- Скажи мне, это правда?!! Это правда, что ты стала любовницей Александра?!! – голос ее дрожал.
- Господи, Оля, кто тебе сказал? – Натали была потрясена: эти ужасные дворовые сплетни распространяются с катастрофической быстротой.
Ольга же поняла удивление Натали по-своему.
- Так значит, это правда?!! Значит ты, моя лучшая подруга, предала меня столь подлым образом! Как ты могла!!!
Ольга в ярости приблизилась к Натали, и отвесила ей звонкую пощечину. Потрясенная, Натали не успела объяснить ей, что все это неправда: Ольга столь же стремительно выбежала из дома.
Когда в столовую вернулся Михаил, привлеченный громким криком Ольги, его сестра стояла у стола и, не мигая, смотрела на дверь. Она была бледна, как мел.
- Миша, проследи за Ольгой, она сейчас способна на все...
Михаил думал недолго. Он и сам уже решил, что нужно присмотреть за Калиновской: уж слишком горячим был ее нрав. И, схватив на ходу верхнюю одежду, он пустился следом за Ольгой.
Сознание к Соне возвращалось постепенно. Сначала появился слух: где-то на улице она услышала голоса крепостных, но в ее комнате было тихо. Потом появилась боль в области ключицы: она стала постепенно усиливаться и скоро стала почти невыносимой. Соня сразу вспомнила, как выбежала за маменькой. Что с ней произошло? Почему ей так больно?
Потом пришло ощущение собственного тела, и она сразу же попыталась пошевелиться. Движение принесло новую вспышку боли, но и облегчение тоже: руки ноги на месте. И, наконец, Соня открыла глаза.
Сердце ее бешено забилось, потому что у ее постели сидел Иван и с доброй улыбкой смотрел на нее.
- Слава богу, Софья Петровна, вы пришли в себя!
- А что со мной произошло? – удивленно спросила она.
- Вы не помните? В вас стреляли. К счастью, ваша рана оказалась несерьезной.
- Господи! А как маменька?
- Она тоже ранена, с ней сейчас мой отец.
- Боже мой! Что же это?!
- Софья Петровна! – нарочито строго произнес Иван и улыбнулся, - вам вредно волноваться! С вашей маменькой все будет хорошо, вы мне верите?
Соня закрыла глаза, почувствовав, как легкий румянец заливает щеки, и утвердительно кивнула.
Когда Михаил выбежал следом за Ольгой, ее нигде не было видно. Подумав какое-то время, он решил, что Ольга, скорее всего, отправилась обратно, в поместье Долгоруких. Ему совсем не хотелось бежать за ней следом по сугробам, поэтому он направился к конюшне. Пришлось потратить какое-то время на седлание лошади: поблизости никого из слуг не было, но Михаил успокаивал себя тем, что все равно быстро догонит пешую Ольгу.
Он помчался по направлению поместья Долгоруких. Конь под ним был резвый, но все равно почему-то слишком долго Ольга не появлялась на горизонте. Куда она могла деться? Уже скоро он доедет до перекрестка, а ее все не было.
Этот перекресток представлял собой три дороги, сходившиеся в одной точке. Одна вела в Петербург, другая – в поместье Корфа, третья – в поместье Долгоруких. Причем на дороге, по которой мчался Михаил из дома Владимира, перед самым этим перекрестком был крутой поворот. Поэтому когда князь Репнин выскочил на перекресток, который не было видно из-за поворота, он сначала увидел Ольгу. То, что он увидел, а точнее, осознал в следующую секунду, повергло его в шок.
Напротив Ольги, слегка в отдалении от нее стоял, спешившись, цесаревич Александр и держал своего коня под уздцы. В руках же Ольги был пистолет, и направляла она его на наследника!
Они не сразу заметили появление Михаила. Ольга была явно не в себе: руки ее дрожали, голос срывался, но она уверенно и зло кричала Александру, видимо продолжая свой монолог:
- Ты же мне клялся в вечной любви! Ты дрался из-за меня на дуэли! Ты рисковал всем, чтобы увидеться со мной!!! И ты смог после всего этого полюбить другую?!! Полюбить мою лучшую подругу?!! Это жестоко, слышишь??? Ты не имел права так уничтожить мою жизнь!
- Ольга! – Михаил спешился и побежал к ней. – Остановитесь! Что вы делаете?!
- А, Миша! Это Наташа тебя послала шпионить за мной?? Ничего у вас не выйдет! Довольно распоряжаться моей жизнью!!
- Ольга, успокойтесь! Мы все обсудим не спеша...
- Стой на месте, Репнин! – жестко крикнула Ольга. – Иначе я выстрелю в наследника!
Михаил невольно остановился.
- Ольга, вы что, всерьез решили, что вам дозволено стрелять в наследника российского престола? Вы что, не понимаете, что делаете?
- Мне плевать на российский престол, мне все равно не жить теперь! И для меня Александр – просто жестоко обманувший меня любовник!!!
Ольга сделала резкое движение, от которого у Михаила чуть не остановилось сердце: ему показалось, что сейчас она действительно выстрелит. И тут вмешался Александр:
- Князь, Ольга права, мы должны дать ей право высказаться!
- А мне нечего уже говорить! Я уже все сказала!!!
И тут Михаил понял, что Ольга сейчас выстрелит. Одним стремительным прыжком он оказался возле нее, краем глаза успев заметить, что по дороге из Петербурга во весь опор скачет какой-то всадник, и повалил ее на снег. Пистолет выпал из ее рук, а сама она издала страшный вопль разочарования.
Михаил скрутил ей руки и попытался успокоить. Но Ольга отчаянно вырывалась и кричала. Михаилу пришлось дать ей сильную пощечину, чтобы истерика прошла. Потребовалось еще две пощечины, чтобы бывшая фрейлина императрицы все-таки перестала вырываться, и теперь просто горько заплакала.
К ним подбежал Александр, но Михаил отстранил его:
- Ваше высочество, вам лучше отойти в сторону!
- Господа! – услышали они крик приближающегося всадника. – Господа, разойдитесь! Я арестую эту женщину!
Михаил на секунду ослабил хватку, чтобы посмотреть, что это за офицер прибыл так вовремя (или все же не вовремя?). Он узнал в нем адъютанта императора и облегченно вздохнул: это был честный и порядочный военный, он бы не причинил Ольге никакого вреда. Михаил поднялся на ноги и отошел в сторону.
И в этот момент Ольга одним резким движением дотянулась до пистолета и приставила его себе к сердцу. Она долю секунды укоризненно смотрела на Александра, а потом нажала на курок. Прозвучал оглушающий выстрел, и трое мужчин, шокированные, застыли на своих местах...
Лиза честно не спала всю ночь и дежурила у постели Анны. Владимир влетел в спальню, чуть только светало. Вид у него был весьма помятый: взъерошенные волосы, красные глаза, наскоро накинутый халат. Он только что проснулся и, мгновенно вспомнив обо всем, тут же бросился к Анне.
- Лизонька! Как она?
- Посреди ночи ей было очень плохо: температура резко подскочила, у нее начался бред, она кричала что-то бессвязное и металась по кровати. Я едва смогла удержать ее. Только под утро жар стал постепенно спадать, кризис прошел, и теперь, я думаю, можно надеяться на скорое выздоровление.
- Лиза! Простите меня ради бога! Я вчера не очень буйствовал, когда пришел?
- Нет, что вы. Вы только ввалились сюда в совершенно невменяемом состоянии и стали лезть ко мне целоваться! – Лиза улыбнулась.
- Какой ужас! – подхватил ее шутливый тон Владимир. – И что, вы меня сильно ударили в ответ? Где мне искать синяки?
- Была бы моя воля – давно бы убила вас. А так – чего уж проку? Вы все равно не изменитесь!
- А может, это и к лучшему?
- Наверное, - Лиза вздохнула.
- Лиза, прошу вас, посидите с Анной еще минуту – я пойду, умоюсь. А потом – идите, поспите, вам непременно нужно отдохнуть. И простите меня, дурака, еще раз!
Мертвая тишина еще долго висела свинцовым покрывалом над перекрестком трех дорог. Где-то далеко каркала ворона, жарко дышали полузагнанные лошади, но все же тишина была абсолютной. Давящей. Необратимой.
Ольга была так прекрасна в этот миг, что у Александра перехватило дыхание от жестокой правды, от спазма совести, который теперь будет преследовать его всю жизнь. Ольга была во всем права: это он – нет, не убил – уничтожил ее саму и доброе воспоминание о ней тех, кто ее когда-то знал. Теперь навеки все будут помнить ее лишь как ту, которая покушалась на жизнь наследника. И ни слова о том, какой блестящей фрейлиной она была, как преданно любила и как бесславно умерла... Нет, он не имел права допустить этого!
- Святые угодники!! – первым очнулся от оцепенения Михаил. – Как такое могло произойти?! Ваше высочество, как вы тут оказались? Откуда у нее взялся пистолет?
- Я узнал, что она здесь. И решил все ей рассказать, поговорить, успокоить. Вернуть обратно в Польшу. Но судьба распорядилась иначе...
- Она чуть вас не убила!
- Не думаю, что она бы выстрелила.
- Но у нее был пистолет! Я не видел его у нее в руках, когда она забежала к нам во время завтрака... Разве что она прятала его в складках платья... Вы говорили ей, что приедете?
- Нет, конечно, нет, я просто решил приехать, она не могла знать.
- Значит, она сразу взяла пистолет, чтобы застрелиться, - Михаил, сделав такой вывод, вытер рукавом покрывшийся капельками пота лоб. – Представить себе не могу, что могло случиться...
Как только Лиза ушла, Владимир скинул с себя маску беззаботной веселости и ощутил в душе полное опустошение. Он так намучился за эти последние несколько часов, прошедших со вчерашнего утра, что не было уже сил ни на какие эмоции. Он только страстно желал, чтобы эта пытка скорее закончилась.
Лиза была права:
Анне стало намного лучше. Сейчас просто
казалось, будто она спала, и в эту минуту она
была так хороша! Но самым чудесным было то,
что она не смотрела на него с холодной
вежливостью, как бывало, не говорила без
остановки о Михаиле, не смеялась над его
словами и не сомневалась в их искренности.
Владимир вдруг подумал, что не хочет, чтобы
Анна приходила в себя и не хочет услышать от
нее все это снова. Он боялся, что сейчас она
откроет глаза и разрушит все его хрупкие
надежды...
А в этот самый момент Анне снился сон. Она снова бежала к месту дуэли, в ужасе оттого, что сейчас может произойти непоправимое, а она просто не успеет ничего предпринять. Выбежав на заснеженную поляну, она увидела Владимира, целившегося в Михаила. Сердце ее больно сжалось, и она бросилась к Владимиру. Во сне Анна не стала подбирать пистолет и целиться в барона Корфа. Она просто встала напротив Владимира, легким и уверенным движением опустила его пистолет и нежно провела рукой по его щеке.
- Володя, вам не нужно стреляться, я поняла.
- Что же вы поняли, мадмуазель? – с холодной улыбкой спросил он.
- Что я всегда буду рядом с вами.
Где-то за спиной Михаил издал крик отчаяния:
- Скажи, Владимир, зачем ты отнял у меня Анну? Зачем она нужна тебе?
- Тебе не понять, Репнин. Мы с тобой любим ее по-разному.
- Чем? Чем ты завлек ее? В какие сети, расставленные тобой, она попалась?
- Миша! – вмешалась Анна. – Я люблю его! Простите меня!
- Не вы ли совсем недавно клялись в любви мне? Когда же вы говорили правду?!
Разъяренный Михаил развернулся и пошел прочь. Анна не выдержала:
- Миша! – закричала она. - Простите меня, Миша!
И с последними
словами проснулась...
Владимир, до этого
момента с улыбкой наблюдавший за Анной,
услышав из ее уст имя Миши, невольно
отшатнулся. Сердце больно екнуло, и улыбка
мгновенно сошла с его лица. Он нахмурился, и
Анна, очнувшись, увидела перед собой его
такие привычно-холодные, но невыносимо-манящие
глаза...
Соня снова открыла глаза: Иван не исчез и не был плодом ее воображения! Он сидел у ее постели и заботился о ней: все, как она и мечтала! Соня даже не испугалась того, что в нее стреляли, и забыла о боли. Ну почему же ей было так хорошо оттого, что Иван просто был рядом?
Она невольно улыбнулась.
- Сколько я была без сознания? – осторожно спросила Соня.
- Со вчерашнего вечера. Вы что-нибудь помните? Кто в вас стрелял? – на этот раз Иван был серьезен, а на его лице отражалась сильная озабоченность. - Мы должны найти преступника и понять, почему он совершил это покушение. Иначе вам будет по-прежнему угрожать опасность.
- Но я не знаю, кто это был, - расстроилась Соня. - Я просто увидела в окно, что маменька с кем-то разговаривает, а потом этот человек наставил на нее пистолет, и я побежала... Больше я ничего не помню... Наверное, я не смогу вам больше помочь...
- Так значит, она разговаривала с этим человеком? А о чем, вы случайно не слышали?
- Нет, я же была в доме... Боже мой! Иван Ильич, этот человек хотел убить маменьку! В меня он попал случайно. Я вспомнила, что когда подбежала к ней, маменька еще прокричала: «Ты не посмеешь выстрелить!». И я дернула ее за рукав в тот момент, когда этот человек выстрелил, и пуля, наверное, попала в меня...
- Софья Петровна, успокойтесь, пожалуйста, вы еще очень слабы, - Иван погладил ее по руке. Вроде бы и обычный жест волнующегося за здоровье пациента доктора, но вместо успокоения он принес Соне только еще большее волнение. – Нам с вами нужно все выяснить, чтобы поймать преступника. Вы помните, как выглядел этот человек? Какого был роста?
- Нет, я видела только черную фигуру. На нем было какое-то длинное одеяние вроде рясы. А рост... средний, наверное...
В этот момент в комнату вошел отец Ивана. Соня вдруг поразило одно странное открытие: когда они встали рядом, Иван совсем не был похож на отца. Он был гораздо выше ростом, чем отец, с густыми светло-русыми волосами. Лицо его нельзя было бы назвать классически красивым, но оно излучало такое сильное обаяние, которое для Сони было даже чрезмерным – ей постоянно хотелось зажмуриться. И глаза: у Ивана они были серыми, а у его отца – карими... Наверное, он был больше похож на свою мать...
Они о чем-то коротко поговорили между собой, и Иван вернулся к Соне:
- Хорошо, на сегодня, думаю, достаточно. Софья Петровна, я вынужден ненадолго покинуть вас, но я обязательно вернусь, и мы продолжим наш разговор. Только давайте уже поговорим о чем-нибудь более приятном, чем это ужасное преступление? Мне нужно срочно отвлечь вас от грустных мыслей!
Бедное Сонино
сердечко готово было выскочить из груди, и
когда Иван, откланявшись, вышел, она без сил
упала на подушки и схватилась за сердце...
Отец передал Ивану просьбу съездить вместо него в поместье Корфа, откуда прибыл посыльный. Марья Алексеевна была еще очень плоха, и он не хотел ее оставлять. Посыльный, правда, не знал, что случилось, но особого волнения не выказывал. Поэтому Илья Петрович попросил съездить туда сына, заверив, что присмотрит еще и за княжной.
Иван всю дорогу гадал, что такого страшного могло произойти у соседей Долгоруких, из-за чего ему пришлось покинуть Соню. Он даже немного злился, предполагая, что вызвали его из-за какого-то пустяка. Поэтому когда Иван прибыл в поместье Корфа, он с трудом скрывал нетерпение.
Но когда он вошел в гостиную, куда его провел посыльный, нетерпение как ветром сдуло: он понял что дело весьма серьезное и крайне деликатное. Среди господ, что стояли посреди комнаты и о чем-то тихо беседовали, был сам цесаревич Александр. Иван поклонился, пытаясь угадать, как сюда попал наследник.
Князь Репнин вышел ему навстречу. Он был явно слегка озадачен.
- Простите, Иван Ильич, мы посылали за вашим отцом. С ним что-то случилось?
- О, нет, просто ему не сказали, насколько важно то дело, ради которого его вызывают, и он попросил съездить меня, поскольку княгиня все еще плоха.
- Да, да, конечно. Впрочем... – князь ненадолго задумался. – Иван Ильич, мы можем вам доверять?
- Безусловно. Я бы счел подобный вопрос оскорблением, если бы не тот факт, что вы меня еще слишком плохо знаете, - Иван говорил серьезные вещи, но с напускной важностью. Ему стало очень любопытно, зачем же пригласили сюда врача?
- Подождите минутку, любезный Иван Ильич, - и Михаил отошел к цесаревичу и неизвестному Ивану офицеру. Совещались они несколько секунд, а потом пригласили его подойти.
- Господа, это Иван Ильич Штерн, дипломированный врач, насколько мне известно, подающий весьма большие надежды.
Александр протянул Ивану руку:
- У нас для вас есть одно деликатное дело.
- Поручик Орлов, адъютант его императорского величества, - представился в свою очередь офицер и тоже протянул ему руку.
- Итак, Иван Ильич, - начал Михаил, с трудом подбирая слова. – Сегодня произошло ужасное несчастье: трагически погибла одна особа. Сейчас нужно просто чтобы вы засвидетельствовали смерть и определили ее причину.
Иван нахмурился: просьба показалась ему странной.
- Слово чести, Иван Ильич, - вмешался Александр, - мы никогда бы не потребовали от вас чего-то недостойного благородного человека.
- Вашего слова мне вполне достаточно, ваше высочество. Я могу приступать?
Михаил жестом пригласил Ивана пройти в библиотеку. Там, в потайной комнате, они на время спрятали Ольгу.
Когда они
покинули гостиную, одна из дверей, ведущая
из холла, прикрылась. За ней стояла Полина,
все это время наблюдавшая за говорившими.
Она постаралась взять себя в руки, но не
смогла: с ней произошло нечто такое, что не
поддавалось осмыслению...
- Владимир? – голос Анны дрогнул, когда она увидела его нахмуренные брови. – Как я сюда попала? Что со мной произошло? – Анна попыталась встать, но не смогла: она была еще слишком слаба.
- Право, Аннушка, - Владимир взял себя в руки и перешел на свой обычный тон. – Я не знал, что у вас такие выдающиеся способности попадать в неприятности.
- Господи! – Анна все вспомнила и от стыда закрыла глаза руками. – Прошу вас, Владимир, что произошло? Как я сюда попала?
- Вас привез Степан, извозчик, - Владимиру потребовалась доля секунды, чтобы принять решение ничего не говорить Анне: к чему никому ненужные подробности? Она все равно, что бы у них там не случилось с Михаилом, думала только о нем. Даже во сне... Тем более ему не нужно было, чтобы она разрывалась от благодарности к нему и любовью к Михаилу. – Он сказал, что вас чем-то опоили и выставили за дверь. Он вас нашел возле какого-то ресторанчика и привез сюда – это единственное место, которое он знал во всем Петербурге.
- Я немедленно уйду... – Анна так расстроилась от тона Владимира, что готова была заплакать. Она уже не надеялась встретиться с ним, но судьба свела их снова. Неужели только за тем, чтобы доказать Анне всю несбыточность ее глупых надежд? Если и были у Владимира к ней чувства, то она сама их убила...
- Нет, постойте, - Владимир понял, что перегнул палку, и голос его смягчился. – Вам никуда нельзя идти, вы слишком слабы. Не прощу себе, если с вами случится что-то еще.
- Кажется, уже достаточно...
Андрей не спал всю ночь. Ни о какой поездке в Италию он уже не думал: слишком много неприятностей обрушилось на него в один день. Он даже не знал, что его заботит больше всего: разрыв с Таней, с Наташей, скандал с Михаилом, чуть не закончившийся дуэлью, или покушение на его маменьку и Соню. И если маменьке и Соне он ничем помочь сейчас не мог, с Наташей и Михаилом он уже выяснил отношения, то ему было просто необходимо найти Таню и попросить у нее прощения.
Андрей поискал ее в комнатах, где она обычно в это время прибирала, на кухне, где иногда болтала с кухаркой. Спросил у Дмитрия, у отца и у кухарки и не на шутку забеспокоился. Он ворвался в ее комнатку, где провел с ней немало приятных часов, и обнаружил постель нетронутой: Таня не ночевала дома.
Андрей выскочил на улицу и стал собирать крестьян. Он быстро организовал поиски, лично возглавив их. Они прочесывали ближайшие окрестности, спрашивали у прохожих крестьян, не видели ли они вчера похожую девушку, пока не наткнулись на одного забулдыгу, который утверждал, что видел, как она побежала к реке.
У Андрея потемнело в глазах. Вместе с несколькими крестьянами они побежали в сторону, указанную мужиком, и прочесали побережье реки. Долго искать им не пришлось: Андрей сам увидел зацепившийся за корягу Танин платок и все понял.
На него обрушилась такая сильная волна отчаяния, что он прогнал всех крестьян, без сил опустился в сугроб и схватился руками за голову. Вся его жизнь показалась ему в этот момент такой никчемной и глупой, что захотелось броситься в реку следом за Таней.
Но Андрей не
сделал этого. Ему придется теперь
расплачиваться за свои грехи всю жизнь,
даже если всей жизни не хватит. Но он был
готов выдержать любые испытания.
Иван оформил необходимые бумаги и дал слово не разглашать никаких сведений об этой женщине и о том, что с ней произошло. Самоубийство было очевидно, да и не было у Ивана ни малейших оснований подозревать столь достойных людей в нечестности. Выполнив все формальности, Иван отозвал в сторону Михаила.
- Князь, я так понимаю, вы здесь расследуете все преступные дела, в том числе и покушение на княгиню и ее дочь. Дело в том, что Софья Петровна пришла в себя и кое-что мне рассказала.
- Я слушаю вас, Иван Ильич. Если бы не это ужасное происшествие, мое расследование продвинулось бы немного дальше. То, что происходит в последнее время в уезде, требует немедленного вмешательства.
- Насколько я понял из ее рассказа, преступник хотел убить Марью Алексеевну, он поджидал именно ее, а Софья Петровна оказалась там случайно. Более того, кажется, княгиня знакома с этим человеком, потому что они разговаривали. Каких-то особых примет преступника Софья Петровна назвать не смогла, кроме того, что он был среднего роста.
- Потому что это была женщина, - объяснил Михаил, задумавшись о том, что же это за знакомая Марьи Алексеевны могла желать ей смерти.
- Женщина? – искренне удивился Иван. – Неужели женщина могла после первого неудачного выстрела, попавшего в невинную девушку, столь же хладнокровно выстрелить в княгиню еще раз, уже успешно? Что же это за женщина такая?
Михаил думал недолго.
- Кажется, я знаю,
кто она. Спасибо, Иван, вы мне очень помогли.
Иван пожал Михаилу руку и пошел к выходу. У самых дверей его поджидала Полина. Щеки ее были красными, словно только что нарумяненными, глаза блестели, и она, скромно потупив взгляд, тихим кротким голосом произнесла:
- Простите, барин, я знаю, вы ведь врач. Пожалуйста, будьте сострадательны, окажите помощь бедной девушке.
- Конечно, милая барышня, - Иван с любопытством посмотрел на нее. – Как вас зовут? И что за девушка, которой нужно помочь?
- Меня зовут Полина, барин. Я работаю в этом доме, и это мне нужна помощь, - Полина стрельнула глазками и загадочно улыбнулась. – Дело в том, что уже несколько дней подряд у меня болит в боку. Как стрельнет, бывает, что аж выть хочется! И сейчас так болит, так болит... Вы уж помогите мне, доктор, мочи больше нет терпеть все это...
Иван усмехнулся и осмотрел Полину с ног до головы.
- Покажите-ка, где у вас болит?
- Вот здесь! – Полина приложила руку к якобы больному месту в правом боку, уверенная, что доктор попался на ее удочку.
А Иван, по-прежнему усмехаясь, подошел к ней вплотную, медленно положил руку на больное место, глядя ей прямо в глаза, так что Полина замерла в предвкушении своего торжества, и резко надавил ей на живот. Полина сначала даже не поняла, что произошло, удивленно захлопала глазами и посмотрела на отошедшего в сторону Ивана. Он уже открыто улыбался, но совсем не зло: Полина его порядком развеселила:
- Мадмуазель, вы бесподобны! Я сражен вашими способностями обольстительницы, но, вынужден вас разочаровать: вы совершенно здоровы!
Иван, все также
улыбаясь, поклонился и вышел на улицу,
оставив несчастную Полину дуть губки и изо
всех сил жалеть себя.
Владимир после недолгой беседы на натянутых тонах, покинул комнату. Анна с трудом подавила простое, но такое жгучее желание разреветься, и вместо этого попыталась сесть в кровати. У нее с трудом это получилось, но она была еще слишком слаба, чтобы встать на ноги.
Анна вдруг заметила Лучика, мирно спящего в уже облюбованном им кресле. Улыбка невольно озарила ее измученное лицо, и она позвала котенка. Тот проснулся не сразу, но, открыв глаза, с любопытством посмотрел на Анну и охотно пошел на зов. Она взяла его на руки и нежно прижала к себе. Это милое, очаровательное создание было единственной частичкой столь же милого и трогательного Владимира, каким он мог иногда быть, но которым быть сейчас не хотел.
Анна снова легла в кровать, уложив Лучика рядом с собой, и почти успокоилась. В этот момент в комнату постучали, и Анна на секунду представила, что это пришел Владимир. Она просила войти, но на пороге показалась Лиза.
- Анна! Как я рада, что вы пришли в себя! После того, что с вами случилось, мы все тут места не находили от беспокойства.
- Спасибо, Лиза, проходите, пожалуйста. Только, как мне кажется, кое-кому я причиняю только неприятности.
Лиза искренне удивилась:
- О ком это вы?
Видели бы вы, как метался в ожидании врача
Владимир, когда привез вас из этого логова!
Разве что на стену не полез! А уж как
переживал управляющий... Я уж его
успокаивала, как могла. Да и мне, поверьте,
было неспокойно.
Анна нахмурилась, силясь понять, о чем это говорит Лиза.
- Подождите, подождите, Лиза, прошу вас! Вы сказали, что Владимир привез меня сам?
- Ну конечно! – теперь была очередь удивляться Лизе. - Как только Степан приехал и сказал, что с вами случилась беда и нужно вас выручать, барон кинулся с пистолетами спасать вас... А разве он сам вам не рассказал?
- Нет... Прошу вас, Лиза, расскажите все, что знаете!
- Да, собственно, ничего такого он не рассказывал... Но только я видела, какое у него было лицо, когда он приехал: там явно произошло что-то ужасное. А вы, Анна, что вы помните?
- Я помню, как ко мне подошел мужчина и представился распорядителем императорского театра...
- Распорядителем? Какая странная должность... Я могу ошибаться, но, по-моему, такой должности нет.
- Я тоже теперь так думаю... Но тогда я ему поверила, он казался таким порядочным...
- И что же было дальше?
- Он сказал, что готов помочь мне с прослушиванием. Потом спросил, давно ли я приехала в Петербург, и я сказала, что только что. Он сразу замахал руками, возмутился и сказал, что сначала приглашает меня в ресторан, а дела подождут. И мы пошли в ресторан... Боже мой! Какой ужас!
- Что случилось? – испугалась Лиза, потому что Анна вдруг резко изменилась в лице.
- Лиза, я вспомнила, что было потом! Господи, какая же я дурочка!
- Анна, не пугайте меня! Что же такого там произошло?
- Лиза, это был бордель! Этот человек хотел заманить меня в бордель! Господи, Лиза, как я могла...
- Ну что вы,
Аннушка, не волнуйтесь так, все уже позади, -
Лиза обняла заплакавшую Анну. – Теперь я
понимаю, почему Владимир мне ничего не
рассказал...
После того, как Анна немного поплакала на плече у Лизы, ей стало значительно легче.
- Лиза, так вы сказали, что Владимир сам поехал за мной?
- Не поехал – полетел! И принес вас на руках, совсем без чувств... Врач потом сказал, что вам укололи большую дозу морфия...
- Лиза, мне нужно срочно поговорить со Степаном! Вы не знаете, где он?
- Так здесь, наверное, где ему еще быть? Вы хотите у него спросить, что произошло?
- Да, Лиза, пожалуйста, найдите Степана, приведите его сюда, для меня это очень важно!
- Хорошо, пойду, спрошу у Дмитрия Сергеевича, где он.
Лиза ушла, оставив Анну терзаться в ожидании. Владимир на самом деле так волновался за нее! Это он, оказывается, вырвал ее из лап этих негодяев! Он рисковал ради нее! И как она могла сомневаться в его чувствах? Сейчас, она уверена, Степан только подтвердит ее предположения!
Степан рассказал все, что знал. Он слышал выстрелы внутри и видел, как Владимир выходил с Анной на руках, умудряясь держать еще и пистолет наизготовку. У Анны бешено стучало сердце, она даже где-то краешком сознания ухватила мысль, что рада, что попала в такой переплет: Владимир, как настоящий джентльмен, кинулся ее спасать! Как это романтично!
Забыв про свою слабость, она попросила Лизу:
- Лизонька, пожалуйста, попросите Владимира прийти, я должна его поблагодарить!
Лиза улыбнулась
Анне немного грустно, но заверила ее, что
обязательно приведет Владимира. Она
закрыла за собой дверь, а Анна, с чувством
невероятного облегчения откинулась на
подушки.
Всю ночь князь Долгорукий промучился от тяжких мыслей. Он был почти уверен, что это Марфа стреляла в Машу и Сонечку. Он терзался от противоречивых чувств боли от того, что пострадали его родные, злости на Марфу и вины перед ней. И как только стало ясно, что его жене ничто не угрожает, она под присмотром врача, а Сонечка идет на поправку, он решился съездить в их старое поместье, где он оставил Марфу, чтобы просто поговорить с ней, понять, зачем она поступила так жестоко.
Путь был неблизкий, и всю дорогу он подбирал слова, думал, что скажет, когда опять увидит ее. Но когда Марфа открыла ему дверь, все слова куда-то пропали.
Она смотрела на него без капли удивления, прямо и с вызовом.
- Я ждала тебя, - сказала она, усмехнувшись. - Ну, проходи, раз пришел.
Он молча прошел в дом. Последний год, проведенный здесь, был для него и пыткой, и радостью. Но Марфа со своей сумасшедшей навязчивой любовью не вызывала у него сейчас ничего, кроме жалости.
- Ну что, дорогой, пришел, чтобы поучать меня? – зло спросила Марфа.
- Я хотел узнать, зачем ты это сделала?
- А то ты не знаешь? Я все в этой жизни делала ради тебя. Только ты этого никогда не ценил. И от твоей жены, стервы, тебя освободить хотела.
- Боже, что с тобой произошло? Ты же была такой милой, доброй, ласковой... А сейчас... Ты похожа на уличную девку, всю жизнь проведшую под забором!
- Ну что ты будешь
делать! И это тебе объяснять надо? А как ты
думаешь, каково было милой, доброй и
ласковой, когда ее любимый после того, что
она для него сделала, бросил ее в один миг?!
Как ты думаешь, каково было мне?!!
- Но зачем Соню... невинное милое дитя...
- Твоя Соня сама виновата, бросилась под пулю, - раздраженно ответила Марфа. – Я не собиралась в нее стрелять. Я хотела убить эту лживую и лицемерную гадину, которая разрушила сначала твою, потом мою жизнь! Надеюсь, я ее все-таки убила?
- Да, Марфа, вижу, что незачем мне было сюда приезжать. Эта злоба сама убьет тебя, мне тебя жаль...
- Ошибаешься, ты очень вовремя приехал, потому что у меня для тебя есть подарок за твое предательство!
И Марфа не спеша достала из ящика стола еще один пистолет. Также не спеша направила на своего бывшего любовника.
- Мне терять нечего, - уже спокойно сказала она и взвела курок.
- Стоять!! – Михаил с исправником ворвался в комнату как раз вовремя. – Вы арестованы за попытку убийства!
Но в этот раз Михаил не дал женщине с оружием в руках что-либо предпринять. Вместе с исправником они быстро связали ее, и повели к карете, в которой приехали сами. Марфа, проходя мимо Петра Михайловича, сказала нечто такое, от чего у всех пробежали по коже мурашки:
- Однажды я уже
уничтожила ту, которая мне мешала: стерла ее
с порошком, хотя она была очень
могущественна! Поверь, если будет нужно, я
сделаю это и во второй раз!
Владимир лежал на спине в своей спальне прямо в одежде, поверх покрывала. Он сложил руки под головой и смотрел в потолок. Внутренние сомнения, раздиравшие его на куски, не давали ему даже просто сосредоточить взгляд в одной точке.
- Сын, опять ты принялся за свое! – призрак Ивана Ивановича вновь появился после долгого отсутствия. – Ты же опять наступаешь на одни и те же грабли!
- Отец! – Владимир в этот момент был как никогда рад его появлению. – Мне так вас не хватает!
- Ничего, Володенька, ничего. Потерпи еще немного, все образуется. Вы с Анной созданы друг для друга, и когда-нибудь оба это осознаете.
- Вы мне уже не раз говорили это, но пока – одни только разочарования...
- Ты сделал самое главное – освободил Анну. Теперь ваша судьба предрешена...
- Боже мой, отец! Если бы вы были провидцем, мне бы стало хоть чуточку легче! Но вы – лишь плод моего воображения, а оно, увы, всегда все видит в розовом цвете...
В дверь постучали, и призрак барона Корфа пропал. Владимир вздохнул с сожалением и пригласил войти.
- Владимир, - у Лизы были красные щеки. Было видно, как тяжело дается ей ее благородство. – Анна просила непременно вас найти, она хочет поговорить с вами.
- О чем же? – усмехнулся он. – Наверное, о Михаиле?
- Господи милосердный! – вдруг воскликнула Лиза. – Ну почему все мужчины так слепы? Они просто убивают остатки своего разума от жуткого страха перед отказом любимой женщины! Опомнитесь, Владимир, неужели вы не видите, что Анна вас любит?!
Он удивленно посмотрел на возмущенную Лизу. Щеки ее раскраснелись еще больше, тот пыл, с которым она произнесла эту тираду, поразил его до глубины души, а слова, которые она сказала, ранили в самое сердце. И все равно, тот самый страх, о котором говорила Лиза, все еще не давал ему поверить словам женщины, которая чутче и глубже чувствует переживания другой женщины.
- Она просила меня прийти?
- Да, да, да!!! Идите же скорее, иначе потом никогда себе этого не простите!
Владимир
мгновенно встал. Он с чувством поцеловал
Лизе руку и ушел, а она, не в силах больше
выдерживать эту муку, упала на кровать и
зарыдала...
Александру было очень плохо. После столь трагической и нелепой смерти Ольги, обнажившей всю жестокость и легкомысленность некоторых его поступков, он даже не знал, хочет ли видеть Натали. Она была совсем рядом и ничего не знала ни о смерти подруги, ни о его приезде: Михаил, вернувшись, попросил ее посидеть пока в своей комнате и не выходить до тех пор, пока он не придет. Видимо, его доводы убедили Наташу, поскольку вид у Репнина в тот момент был весьма красноречивый.
Но Александр не спешил показаться ей на глаза. Со смертью Ольги в его душе что-то перевернулось, он еще сам не понимал, что именно, но уже чувствовал, что отныне его жизнь станет другой. Как ни был жесток его отец, в одном он был прав: ему нельзя было влюбляться всерьез, и не только потому, что он был наследником Российского престола. Просто с его легкомысленным характером и горячим нравом каждая такая влюбленность могла привести к непоправимым последствиям. Как с Ольгой. Как вполне могло бы быть и с Натали, не будь она более благоразумной, чем он.
И все же Александр не мог не повидаться с княжной. После долгих раздумий он постучал, наконец, в ее дверь.
Она открыла дверь мгновенно, полная уверенности, что пытка ожиданием кончилась, и Михаил пришел рассказать ей, что случилось. Увидев на пороге Александра, Натали замерла от неожиданности. Она была так хороша в эту минуту, что у Александра больно кольнуло сердце.
- Наташа! Позвольте войти, я вам сейчас все расскажу. Михаил, видимо, еще задержится.
Не в силах вымолвить ни слова, она просто посторонилась, давая Александру пройти.
- Натали! Я не мог не повидать вас, будучи в этом доме, надеюсь, вы меня поймете! Я знаю о вашем разрыве с князем Андреем, но, не сердитесь раньше времени: я приехал не из-за этого.
И Александр как можно более мягко рассказал Наташе все, что случилось сегодня. Натали была очень сильной девушкой, но даже она потеряла над собой контроль: весть о трагической смерти Ольги повергла ее в шок. Она разрыдалась прямо на плече у цесаревича, он нежно обнял ее и пытался утешить, но она плакала долго и отчаянно, пока слезы не кончились. А после ее отчаяние превратилось в ярость. Она вдруг набросилась с кулаками на Александра, похожая на взъяренную тигрицу:
- Это из-за вас! Это все из-за вас! Вы играете чужими чувствами, как в детстве солдатиками! Слава богу, я не поддалась вашим лживым словам! А ведь я готова была вам уступить! Спасибо тебе, Господи, что не дал мне совершить эту чудовищную ошибку!
Она отпрянула от Александра.
- Натали! Простите меня за все! Но я... – Александр хотел сказать, что он по-настоящему любит Наташу, но вдруг осекся: точно такие же слова он говорил Ольге.
- Уходите, ваше высочество, прошу вас!
- Натали, знайте, я не жалею ни об одной проведенной с вами минуте. Даже сейчас. Вы во всем правы, поэтому я ухожу... Простите меня...
Александр
поклонился и вышел.
Владимир, постучавшись, зашел в спальню Анны.
- Вы хотели меня видеть? – мягко спросил он.
- Пожалуйста, Володя, присядьте сюда, - и Анна с улыбкой указала на свою кровать.
- О, мадмуазель! – улыбнулся он в ответ. - Вы, однако, рискуете! Один раз в подобной ситуации я сдержался, но не могу гарантировать, что сдержусь и во второй.
- А кто вам сказал, что нужно сдерживаться?
- Вот как? Ну что ж, - проникновенно произнес Владимир, - не могу отказать себе в удовольствии побыть хоть еще немного рядом с вами, – и сел рядом, как она просила.
- Володя, я рассталась с Мишей. Мы с ним окончательно выяснили отношения и поняли, что не любим друг друга.
На лице Владимира было написано удивление вперемешку с плохо скрываемой радостью.
- Позвольте, но ведь вы же готовы были пожертвовать всем ради любви к нему...
- Я была слепа. Вам должно быть знакомо это чувство. Вы постоянно играли со мной в кошки-мышки, и хорошо знаете правила игры.
Анна взяла его
руку в свою. Улыбка сошла с ее лица: она так
посмотрела на Владимира, что он готов был
прямо сейчас умереть от этого мига
полнейшего, абсолютного счастья.
- Я знаю, что вы спасли меня из этого притона, рискуя жизнью. Но если вы думаете, что я хотела вас только поблагодарить за это, вы глубоко заблуждаетесь. Ну же, Владимир, не заставляйте даму первой произносить эти слова...
- Я не могу поверить... Анна! Если вы так жестоко решили поиграть со мной, то это уже слишком!
- Ну же, Володя, скажи мне это...
- Аннушка, я люблю тебя! Люблю больше всей жизни!
Он медленно наклонился к ее губам, на которых для него сейчас была сосредоточена вся Вселенная. И когда эти прекрасные губы прошептали: «Нет, Володенька, я люблю тебя сильнее! Гораздо сильнее!», он со всем жаром, на какой только был способен, со всей страстью, какую выстрадал годами, припал к ее губам. Анна ответила ему тем же, ничуть не уступая в силе своих чувств, и они, наконец, ощутили истинную свободу от всех прежних условностей, растворившись без остатка в чувствах друг друга...
Эти мгновения наивысшего счастья длились для них почти вечность.
Весь окружающий мир перестал существовать.
Но этот мир беспардонно ворвался в их абсолютную идиллию. На пороге спальни вдруг появились трое офицеров и один из них, выйдя вперед, официальным тоном заявил:
- Владимир Иванович Корф? Вы арестованы, прошу пройти с нами.
Лиза на несколько минут позволила себе не думать ни о приличиях, ни о том, что она должна быть сильной: она просто плакала, и каждая слеза приносила капельку облегчения и на малую толику приближала ее к освобождению от тягостных мыслей о Владимире. Поэтому, когда в коридоре послышались странные звуки, а потом раздался отчетливый мерный топот офицерских сапог, она уже почти пришла в себя, и выбежала посмотреть, что случилось.
Офицеры как раз проходили мимо ее двери в сопровождении управляющего. Последним шел мужчина в штатском, который остановился, увидев Лизу.
- Что здесь происходит? – спросила она, забыв про свои заплаканные глаза.
- Мадмуазель, мне бы очень хотелось задать вам тот же вопрос: вас кто-то обидел?
Лиза повнимательнее присмотрелась к человеку в штатском. Лет тридцати, шатен с копной непослушных волос, в которых едва заметно пробивалась проседь. Простые черты лица, но удивительно умные и добрые глаза. К такому человеку чувствуешь расположение с первой же минуты знакомства, и Лиза не стала исключением.
- О, нет, все в порядке, это соринка в глаз попала...
- Разрешите представиться, коллежский асессор Бессонов Алексей Иванович, к вашим услугам, - он галантно поклонился и улыбнулся.
- Елизавета Петровна Долгорукая, - представилась Лиза и улыбнулась в ответ, вдруг на минуту забыв о том, что только что плакала из-за Владимира: обаяние этого человека было безграничным.
- Вы уж больше не плачьте, пожалуйста, вам так идет улыбка!
- Ах, Алексей Иванович, вы мне льстите... Однако объясните же, что здесь происходит? В дом врываются вооружены люди, а я тут болтаю с вами о всяких глупостях.
- Мы пришли арестовать барона Корфа, он обвиняется в убийстве.
- В убийстве? – Лиза в ужасе отпрянула. – Но это неправда! Этого не может быть!
- Поверьте, Елизавета Петровна, я тут как раз за тем, чтобы выяснить всю правду.
- Так вы...
- Я следователь по этому делу. Специально решил присутствовать при аресте столь достойного дворянина, чтобы сгладить возможные неприятности. Поэтому сейчас вынужден вас покинуть: пора приступить к своим прямым обязанностям.
Он еще раз
улыбнулся Лизе и поцеловал ей руку.
Удивленная и встревоженная одновременно,
Лиза последовала за ним.
Вместе с поручиком Орловым Александр покинул имение Корфа. Ему предстояла неблизкая дорога, полная раздумий, и тяжелый разговор с отцом, реакция которого была вполне предсказуемой, а вот последствия – отнюдь нет.
Все время до Петербурга он пытался зависти с поручиком разговор на какую-нибудь отвлеченную тему, чтобы не думать о сегодняшней трагедии, но всякий раз беседа не получалась. И хотя они скакали довольно быстро, время поездки тянулось очень медленно.
По приезду во дворец, они тут же направились к императору. В это время у него было совещание со своим секретарем по поводу ближайшей встречи с каким-то послом. Ворвавшись в его кабинет, Александр рисковал нарваться на серьезный скандал: он прекрасно знал, как его отец не любил, когда его отрывали от государственных дел. Но Николай I немедленно отправил секретаря переписывать речь и, с плохо скрываемым нетерпением, пригласил их сесть.
- Итак, Александр, я жду от тебя гораздо более подробного отчета о твоей поездке в имение Долгоруких, нежели ты собираешься мне представить. Буквально несколько минут назад мне было доставлено некое донесение, которое весьма меня обеспокоило. Если бы вы не прибыли после совещания, я послал бы за вами отряд драгун. Поручик, я рассчитываю на ваше благоразумие и надеюсь, что вы не позволите наследнику утаить какие-либо факты.
Александр очень удивился. Что могло быть уже известно его отцу? А, самое главное – откуда? И что это за донесение?
Впрочем,
Александр не собирался ничего скрывать от
отца, еще раз убедившись, что принял на сей
счет правильное решение. Но по мере своего
рассказа он видел, как меняется в лице
император, и понял, что известно ему было
нечто другое.
- Что?! – Александр ожидал, что реакция его отца будет бурной, но не думал, что настолько! Император буквально побагровел от возмущения. – Эта особа хотела тебя убить?! Мало того, что ослушалась моего приказа, а еще и покушалась на твою жизнь? Да если бы она только осталась жива, сгноил бы на каторге!!!
- Отец, но она же не выстрелила, - попытался урезонить его Александр. – И я думаю, что никогда бы этого не сделала...
- Мальчишка! И ты ее еще защищаешь?! Ты бы уже сейчас ни о чем не думал, если бы не князь Репнин! Я правильно понял, поручик, что это Репнин в нужную минуту выбил пистолет из рук Калиновской?
- Так точно, ваше величество! Я, к сожалению, никак не успевал, еще бы минута, и...
- Вот! – император указал на Орлова. – Вот! Репнина к награде и восстановить в воинском звании! Того офицера, который сообщил об отъезде Александра из Зимнего, – повысить в звании. Поручик, чего стоите? Выполняйте!
Орлов мгновенно испарился, а император мрачно посмотрел на сына.
- А тебя, Александр – под домашний арест! Хватит с меня твоих похождений! У тебя как раз будет достаточно времени, чтобы обратить свое внимание на принцессу. Кстати, по вашей милости помолвку тоже придется отложить: сейчас не до празднеств.
Александр намеренно выдержал длинную паузу, выжидая, пока гнев его отца приутихнет. Император ходил из угла в угол, но больше ничего не говорил.
- Отец... – осторожно начал Александр. – Вы же не хотите, чтобы эта история получила огласку?
- Разумеется, нет! – так же раздраженно, но уже более сдержанно ответил Николай I.
- Тогда нам нужно скрыть это происшествие. Ольгу нужно тайно перевезти в Польшу и там похоронить с почестями, словно она никуда и не уезжала.
Император задумался. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он сказал:
- На этот раз ты прав. Мы так и поступим. Я сейчас же отдам распоряжения. Где ты говоришь, оставил ее?
Александр облегченно вздохнул:
- В поместье барона Корфа.
- Кстати о Корфе, -
Николай словно о чем-то вспомнил, но больше
ничего не сказал, заставив Александра
тревожно нахмуриться.
Когда Таня проснулась снова, она уже чувствовала себя гораздо лучше. Жар полностью не спал, но заметно ослабился, а голова перестала болеть. Когда она открыла глаза, то увидела за столом какую-то высокую черноволосую женщину со следами былой красоты на лице слегка смытой вечной усталостью. Она перебирала гречневую крупу, но как только увидела, что Таня проснулась, добро улыбнулась:
- Ну, наконец-то, девица! А то я уж думала, что весь день проспишь!
- Вы простите меня, я вам, наверное, причинила столько неудобств...
- Да какие там неудобства! Места у нас всегда хватало, куском хлеба тоже не обделены, разве что Пашенька немного прихворал: вода-то, поди, ледяная была! И как тебя, девица, угораздило?
- Спасибо вам, что меня приютили.
- Это Пашеньку моего благодари, у него сердце доброе и такое большое, что на всех хватит! – с гордостью произнесла женщина. – Тебя Таней зовут? А я Клавдия, мать Павла. Ты чьих будешь?
- Не местная я, - решение не говорить правду пришло к Тане спонтанно. Она не хотела возвращаться в поместье, пусть все считают ее мертвой. – У меня дом сгорел, вот и пошла по миру... Да разве выживешь в одиночку?
- Это верно, сейчас недобрых людей столько развелось... Только мы не из таких, можешь не сомневаться.
- А я и не сомневаюсь! Пожалуйста, не прогоняйте меня, а я буду вам по дому помогать, я работящая!
- Конечно, помогать будешь. А то как же? Мы хоть и не нищие, но и не богатеи, нам помощь всегда нужна. Да и Павел сказал, что не хочет, чтобы ты уходила.
- Правда? – щеки у Тани покрылись румянцем.
- Правда, правда,
приглянулась ты ему! Вон, видишь, тебя
рисовать стал, а то все барышню ту рисовал
без конца...
Никита снова пришел в свой бывший дом, чтобы поинтересоваться у Карла Модестовича, не нашел ли он ему достойного купца. Тот как раз был на кухне и самым бессовестным образом поедал только что испеченные Варварой для господ пирожки.
- А вы все кушать изволите? – ехидно спросил Никита.
- И тебе, Никитушка, не хворать! – откликнулся Карл Модестович. – Небось за ответом пришел? Так покажи сначала деньги.
Никита достал пачку ассигнаций: невесть какая сумма, надолго не хватит, но для него и это было огромными деньгами.
- Так вы нашли мне порядочного купца?
- Нашел, самого что ни на есть порядочного.
- Только чтоб без всякой там контрабанды!
- Боже упаси! Какая контрабанда! Один сплошной шелк да парча барышням на платья! Он недавно к нам в уезд заявился, а так частенько, говорят, раньше сюда наведывался: бывалые люди о нем только хорошее вспоминают. Так что давай деньги.
- Сначала сведите меня с ним! – запротестовал Никита. – А то знаю я вас: чуть что – обманете, и глазом не моргнете!
- Ну хорошо, хорошо! – развел руками Карл Модестович. – Он на постоялом дворе остановился, можем прямо сейчас туда отправиться.
Никита сразу же
согласился. Ему не терпелось поскорее
обзавестись собственным делом.
До Владимира не сразу дошел смысл сказанных слов. Он был настолько счастлив в ту минуту и настолько взбешен тем, что им с Анной помешали таким беспардонным образом, что чуть не схватился за шпагу. Но вовремя остановился, поняв, что произошло.
Он с любовью посмотрел в испуганные глаза Анны, поцеловал ей обе руки и только после этого встал навстречу конвойным.
- Господа, в чем меня обвиняют?
- Вы обвиняетесь в убийстве Вольского Аркадия Михайловича, купца первой гильдии.
Анна вскрикнула: ей было хорошо знакомо это имя, однако Владимир его не знал:
- Первый раз слышу это имя.
- Предварительное следствие установило, что это вы его убили. Прошу пройти за мной.
Владимир оглянулся на Анну. Она смотрела на него своими большими прекрасными глазами, которые медленно наполнялись слезами, и он готов был убить еще роту таких вот вольских за каждую ее слезинку. Не обращая внимания на офицеров, он подошел к Анне со спокойной улыбкой на устах:
- Милая моя Аннушка! Ты не должна плакать! Я обязательно вернусь к тебе, очень скоро вернусь, ты мне веришь?
- Господин барон!
– хотел было поторопить Владимира старший
офицер, как в этот момент в комнату вошел
Алексей Иванович и жестом остановил его.
Владимир в этот момент смахнул со щеки кивнувшей ему в ответ Анны одну все-таки упавшую слезу и поцеловал ее в губы.
- Теперь нам никакие препятствия не страшны, правда?
- Володя! Не оставляй меня, слышишь?
- Никогда! Клянусь честью! Я слишком долго тебя ждал!
Владимир поцеловал ее еще раз и развернулся.
- Володя! Подожди!
Анна сняла свой нательный крестик и повесила его на шею Владимира:
- Пусть хранит тебя бог! И помни обо мне...
- Как я могу тебя забыть? – Владимир улыбнулся, поцеловал крестик и пошел вместе с офицерами.
- Господа! – закричала им вслед Анна. – Владимир не виноват! Я это точно знаю! Я это докажу!
Алексей Иванович прошел в комнату и внимательно посмотрел на Анну. Как можно мягче он произнес:
- Сударыня, вы обязательно позднее мне расскажете все, что знаете об этом деле. И, прошу вас, не нужно плакать, вполне вероятно, что все еще образуется. Честь имею!
И коллежский асессор откланялся. В дверях он еще раз встретился взглядом с Лизой, переживавшей едва ли намного меньше Анны, и снова улыбнулся:
- Елизавета Петровна, надеюсь на скорую нашу встречу!
Как только все ушли, Анна без сил упала на кровать. Лиза бросилась к ней, они обнялись и обе заплакали...
После того, как молодой врач ушел, так быстро открыв ее обман, Полина со слезами на глазах побежала в свою комнату. Она долго плакала от жалости к себе, от зависти к Анне, от злобы на остальных. Но легче никак не становилось! И этот доктор – такой красивый, умный, такой замечательный, он тоже не воспринял ее всерьез. Хотя он, кажется, сказал, что поражен ее способностями обольстительницы? Что ж, нужно будет попробовать применить эти способности еще раз.
А дело того стоило. Доктор ей так понравился, что в первую минуту, как она его увидела, подсматривая за тем, что происходит в гостиной, у нее чуть не остановилось сердце. Никогда раньше она такого не испытывала! Карл Модестович всегда ей был интересен только с денежной точки зрения, а все остальные ухажеры были либо неотесанными мужиками, которым бы лаптем щи хлебать, либо не Полининого калибра. А она всю свою жизнь мечтала заарканить какого-нибудь барчонка, да чтобы он выкупил ее и освободил, а потом женился и покупал бы ей всякие драгоценности и красивые платья... Как Аньке!
Но, странно:
увидев Ивана, она впервые не стала про себя
прикидывать, что может предложить ей этот
человек. Ей просто дико захотелось быть
рядом с ним и с нежностью заглядывать в его
прекрасные глаза...
Карл Модестович, как и обещал, привел Никиту на постоялый двор, где жил тот самый купец. Он уговорил Никиту подождать внизу, за столиком в небольшом трактире, а сам пошел за купцом. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Карл Модестович спустился вниз в сопровождении мужчины лет пятидесяти, выглядевшего, как настоящий купец: с окладистой бородой рыжеватого цвета, копной русых почти седых волос, приличным брюшком и тяжелой походкой.
- Николай Кузьмич, этот тот самый Никита. Вы уж выслушайте его, дурака, а то он мне всю плешь проел.
- Ну здорово, Никита! – голос у Николая Кузьмича был подстать его виду: громкий и басовитый. Они пожали друг другу руки.
- Николай Кузьмич, вы уж извините, мне с Никиткой потолковать пару минут надо.
Карл Модестович, после того как они отошли в сторону, красноречиво протянул руку, и Никита, скрепя сердце, выложил ему обещанную сумму. Карл Модестович немедленно ретировался, не забыв самым вежливым образом попрощаться с купцом.
Никита же сел с Николаем Кузьмичом за столик и к ним тут же подбежал хозяин, который считал богатого купца своим лучшим гостем:
- Чего изволите, господа?
- Пива, самого лучшего – ответил Николай Кузьмич. – Я угощаю.
- Какое изволите: калинкинского или калашниковского? Может быть портер? А есть еще калужское, верхового брожения, специально припасенное мною для особых случаев.
- Ты какое будешь? – спросил у Никиты купец.
- Какое закажете, - смутился Никита.
- Тогда калужского давай, две большие кружки! Ну что, молодой человек, сильно ты меня заинтересовал. Рассказывай, кто ты, откуда.
- Никита Хворостов, бывший крепостной. У меня мечта есть большая – человеком стать. Я ради этой мечты горы готов свернуть! Вот и подумал, что лучше всего торговлей заняться, денег подзаработать. Я ведь работы не боюсь, все что угодно делать могу, да вот только не всякая работа в люди выведет...
- Верно говоришь, - улыбнулся в усы Николай Кузьмич, попивая пиво. – Небось, для девушки стараешься?
- А вы почем знаете? – удивился Никита и повнимательнее пригляделся к купцу. Пожалуй, лет ему было даже немного больше пятидесяти, но вот глаза его удивительным образом не сочетались с внешностью: они выглядели гораздо моложе и живее, чем их обладатель. Никита особо не разбирался в человеческих душах, но вот то, что человек перед ним неплохой, сказать мог точно: эти глаза обмануть не могли.
- Да чего там знать! – махнул рукой купец. – Сам такой в молодости был! А уж как старался-то для любимой! Лишь бы ее батюшке угодить, но все равно - не ровня я им был. Так что если твоя возлюбленная знатного происхождения, вряд ли у тебя что выйдет, послушай доброго совета.
- Да как сказать... – смутился Никита.
- Как это? Ты не знаешь, какого она роду-племени?
- Да нет, она-то из бывших крепостных, как и я, но только не чета мне, не хуже самых благородных девиц. Ее барин в роскоши вырастил, как дочь собственную, образование дал, воспитание, какое знатным особам полагается. Так что она не хуже любой барышни.
- Вот оно как! А она-то тебя любит?
Никита не ответил. Да и что тут скажешь? Что Анне надоели его постоянные проявления любви к ней?
- О, парень, дело ясное. Ты хочешь в ее глазах подняться, не быть таким простаком, как сейчас. Но ты подумай, если ты ей такой, какой есть, не нужен, то и купцом не нужен будешь. Ну а если ей интересны только деньги, то это она уже для тебя не пара.
- А я все равно буду ее добиваться! – воскликнул уязвленный Никита. – Все равно не сдамся! Пусть она даже не посмотрит на меня потом, но зато я уже не буду думать, что по сравнению с ней – я увалень деревенский!
Николай Кузьмич долго молчал, попивая пиво и смотря на хмурившегося своим мыслям Никиту. Наконец, отставив кружку, он сказал:
- Ну что, Никита Хворостов, беру тебя к себе в помощники. Поучишься пока, а там и дельце тебе присмотрим. Ссуду тебе дам на первое время на выгодных условиях, будешь потихоньку сам торговать. Мне такие люди, как ты, всегда нужны.
Никита чуть не
поперхнулся пивом.
Николай I, придя в себя после столь тревожных событий, сидел в глубоком кожаном кресле и думал. Он уже распорядился о перевозке тела Ольги Калиновской в Польшу, и у него сразу полегчало на душе. В этот момент его адъютант пришел с докладом о визите Жуковского, и он просил его войти.
- Василий Андреевич, вы как всегда кстати. Хотел поговорить с вами, снова об Александре. Проходите, присаживайтесь.
Жуковский сел, а император, собравшись с мыслями, начал разговор с самого главного:
- Василий Андреевич, не вижу смысла утаивать от вас произошедшее сегодня: Александр вам все равно расскажет, а я в любом случае уверен в том, что от вас об этом больше не узнает никто.
Жуковский поклонился в знак благодарности за доверие. По мере рассказа императора лицо Василия Андреевича становилось все более и более мрачным. А когда Николай I закончил, Жуковский только горестно покачал головой.
- Вы, конечно, понимаете, Василий Андреевич, чем могла обернуться эта поездка. Поэтому я счел нужным наказать Александра за его неосмотрительность и посадить под домашний арест. Кроме того, думаю, что стоит перенести торжества по поводу помолвки моего сына с принцессой Марией. Вас же, любезный Василий Андреевич, я прошу присмотреть за Александром, чтобы он не наделал других глупостей: ему пора взрослеть. И, очень вас прошу, постарайтесь направить его мысли в нужное русло, вы меня понимаете?
- Вы имеете в виду его отношение с принцессой Марией?
- Вот именно, Василий Андреевич, вот именно. Ну что это, право слово, за глупости у него на уме! Рядом с ним такая очаровательная особа, любящая его до беспамятства, да к тому же – королевской крови! Что еще может желать будущий император? Внушите ему, Василий Андреевич, что его доля совсем не так тяжела, как ему кажется, пусть перестанет вздыхать по фрейлинам!
- Я постараюсь, ваше величество!
- Кстати о фрейлинах. Я хорошо подумал по поводу Екатерины Нарышкиной. Я собирался сделать ее фрейлиной Марии, но, отчасти благодаря вам, понял, что это излишне. Отлучать ее от двора было бы слишком неосмотрительно, поэтому она останется одной из фрейлин императрицы.
Василию Андреевичу ничего не оставалось, как смириться.
- Кстати, вы, кажется, еще вчера собирались представить мне кандидатуру в адъютанты Александру?
- Да, ваше величество, именно за тем я и пришел. Я нашел достойного кандидата. Это Сергей Павлович Голицын, 24 года. Начал службу в 1832 году, сейчас - гвардейский офицер во второй пехотной дивизии, которой командует Александр. Вот, пожалуйста, я собрал все сведения в этой папке.
Жуковский передал папку императору и поклонился. Николай I бегло посмотрел ее содержимое и тут же закрыл.
- Василий Андреевич, я уже говорил, что в этом вопросе полностью полагаюсь на вас. К тому же, я знаю его отца, Павла Алексеевича, он, кажется, состоит в родстве с покойным ныне фельдмаршалом Румянцевым.
- Совершенно верно.
- Что ж, приводите сюда вашего офицера.
Жуковский еще раз
поклонился и ушел.
Последние слова Марфы, сказанные ею Петру Михайловичу, сильно заинтересовали Михаила. Учитывая все то, что творилось в последнее время в уезде, он решил, что должен узнать, какую могущественную особу уничтожила бывшая любовница Долгорукого и почему. К тому же, еще одна криминальная история в биографии Марфы могла помочь правосудию при вынесении ей приговора. Для этого, прежде всего, он собирался расспросить саму Марфу.
Михаил взялся сопровождать карету исправника и, как только они отъехали, обратился к арестованной:
- Скажите, Марфа, что вы имели в виду, когда говорили про какую-то женщину, которую в свое время убили?
Марфа смерила Михаила презрительным взглядом и усмехнулась:
- Я еще из ума не выжила, господин, и вы меня на такие дешевые уловки не поймаете. Я не говорила, что кого-то убила.
Михаил удивленно поднял бровь.
- Хорошо. Поставлю вопрос по-другому. Какую женщину вы «уничтожили»?
- Мы, кажется уже выяснили, что я не дура. Неужели вы думаете, что я вот так вам все и выложу?
- А что вы имели в виду под словом «уничтожить»? Разорить? Оклеветать? Опорочить? Или все-таки убить?
Марфа только
усмехнулась в ответ. Михаил, поняв, что у нее
он ничего больше не выяснит, попросил
исправника подвезти его до усадьбы Корфа. А
сам, заинтригованный вдвойне, решил, что
непременно узнает, о какой женщине идет
речь.
Андрей еще долго сидел на берегу реки с платком Тани в руках, а потом вдруг испытал непреодолимое желание пойти в церковь и исповедоваться. Он так и сделал: священник внимательно его выслушал, спросил, раскаялся ли он в своих грехах, и, совершив святое причастие, отпустил все грехи. Андрей поставил несколько свечей перед иконами святых и помолился за душу Тани.
Выйдя из церкви, Андрей почувствовал себя намного легче. И почему ему раньше не приходило в голову бывать здесь почаще, чтобы получать столь необходимое утешение?
Сейчас он как никогда был нужен своей семье. Несчастья обрушились на них всех сразу, и хоть кто-то должен был выдержать этот удар. Поэтому Андрей направился домой с твердым намерением все исправить.
Дома его ждал отец. Он был необычайно хмурым и подавленным, и Андрею впервые действительно стало перед ним стыдно. Он сам, в сущности, совершил ту же ошибку, что и отец, полюбив крепостную, и эта история закончилась еще более трагично, чем у его отца. Так какое он имел право обвинять его в чем-то?
- Отец, я хочу еще раз попросить у вас прощения за то, как вел себя после вашего возвращения. Теперь я действительно понял, как жестока бывает любовь. Отец, Таня покончила с собой.
- Что?! Андрей, ты шутишь?
- Какие тут шутки! Вот ее платок, он зацепился за корягу у берега реки. Вы же знаете, какое там течение.
- Но, может, платок просто сорвался с ее плеч, и она не смогла его достать? – с надеждой спросил Петр Михайлович.
- Она не ночевала дома. Есть человек, который видел, как она, будучи не в себе, бежала к реке...
- Боже мой, Андрей! Неужели это правда? Неужели запретная любовь, любовь к крепостной, может принести только одни несчастья и страдания? Андрей, ты же еще не знаешь: нашли того, кто стрелял в Машу и Соню...
- Правда?! Кто же это? Его арестовали?
- Будь благоразумным, Андрей, это была Марфа.
- Марфа?! – с губ Андрея уже почти было сорвался упрек в адрес отца, но он тут же вспомнил, что из-за него самого погибла Таня. – Господи, что происходит?! Это все непостижимо! Ужасно!
- Андрюша, мы с тобой должны быть сильными. Нам нужно выходить наших девочек и найти Лизу.
После недолгой паузы Андрей подошел вплотную к отцу и протянул ему руку:
- Да, вы полностью правы. Нам нужно подумать о семье.
И они скрепили свой договор объятием.
Александр долго просидел в задумчивости, в темноте, не пуская к себе никого. Он не пошел на обед и пропустил ужин. И только когда в его комнату постучали, и принцесса тихим голосом спросила, все ли с ним в порядке, он сбросил с себя оцепенение и пригласил войти.
В его комнате был по-прежнему полумрак, но даже при этом тусклом свете заходящего солнца он разглядел, насколько бледна Мария.
- Ваше высочество, - проговорила она все также тихо. – Я беспокоилась: вас не было ни за обедом, ни за ужином. Все ли с вами в порядке?
- О, принцесса, - грустно проговорил Александр, - В другой ситуации я, наверное, уверил бы вас, что со мной все хорошо, что просто приступ мигрени заставил меня провести весь вечер в своей комнате. Но сейчас я так не скажу, потому что это неправда. У меня нет мигрени, и у меня не все в порядке. Но я совсем не хочу, чтобы эти неприятности хоть как-то коснулись вас. Поверьте, это все пройдет, нужно только немного времени. Наверное, вы уже знаете, что время – лучший лекарь.
- Ваше высочество, если вы думаете, что, избавив меня от своих неприятностей, сделаете мне только лучше, то вы ошибаетесь. Неужели вы до сих пор не поняли, что я хотела бы разделить все ваши беды, чтобы их стало вдвое меньше, и приумножить радости, чтобы их стало вдвое больше? Я думала, что хотя бы смогу стать вашим другом, как... – принцесса на секунду запнулась, - как Натали. И, может, потом...
Александру показалось, что Мария сейчас упадет. Ее качнуло в сторону, и он тут же оказался рядом, подхватив под руку. Но принцесса устояла на ногах, хотя было видно, каких усилий ей это стоило. Ее лицо было настолько бледно, что Александр по-настоящему испугался:
- Что с вами? Я позову врача!
- Не стоит, ваше высочество! Со мной все в порядке... – принцесса слабо улыбнулась.
- Не вы ли только что говорили, что хотели бы разделить мои горести? Так вот, Мария, пусть вас это не удивляет, но я тоже хочу разделить ваши горести. Позвольте мне сделать это первым!
- Александр... – только и произнесла Мария, и тут же потеряла сознание. Александр, державший все это время ее под руку, вовремя подхватил принцессу, не давая ей упасть.
- Мария! Что с вами?!
Он взял ее на руки и отнес к своей кровати. Когда-то давно он просыпался на этой кровати с Ольгой, и еще совсем недавно хотел видеть здесь Натали. Но сейчас на ней лежала Мария, такая беспомощная и одновременно милая, что у него защемило сердце: она так его любила все это время и так страдала от этого!
Он поцеловал ей
руку и побежал за врачом.
К вечеру Соне стало намного лучше. Ее слабость понемногу отступала, оставалась только боль в ране, но она к ней уже почти привыкла. Ее посетили все родные и слуги, желали ей скорейшего выздоровления, даже Андрей Платонович не казался ей сегодня таким противным. Андрей помирился с папенькой, но, самое главное, Иван опять был с ней рядом! Что еще можно было желать? Разве только маменька все еще не пришла в себя, но Иван поклялся, что с ней все будет в порядке, просто нужно еще время. Она верила каждому его слову.
Но самый замечательный момент настал, когда все посетители разошлись: нужно было делать перевязку. Соне было ужасно неловко, но невыносимо приятно, когда Иван, четкими, профессиональными движениями снимал старую повязку. При этом он иногда так заглядывал ей в глаза, что бедное Сонино сердечко готово было разорваться от восторга. Каждое его прикосновение вызывало у нее дрожь по всему телу, которую она изо всех сил пыталась скрыть. Иван что-то говорил успокаивающее в этот момент, но она не могла сосредоточится на смысле его слов: она просто думала о том, что он каждый вечер будет делать ей перевязку. Лишь бы рана не заживала слишком быстро!
Соня жалела, что нет рядом Лизы, с которой она могла бы поделиться всеми своими переживаниями, такими для нее новыми и такими волнующими. Она вообще ни с кем не могла поговорить об Иване, даже Таня куда-то запропастилась – все говорили, что она сильно чем-то занята. И ее эмоции, копившиеся каждую минуту в душе, не находя выхода, многократно усиливали восприятие всего происходящего.
Иван, как показалось Соне, очень быстро перевязал ей рану. Он заботливо укрыл ее одеялом и нежно произнес:
- Софья Петровна, а вы просто молодчина – так стойко переносите боль, не плачете и не жалуетесь. Вы – самая благодарная моя пациентка!
- Это вы все делаете так хорошо, что я почти не чувствую боли... - тихо ответила Соня и повыше натянула одеяло, пытаясь скрыть улыбку.
Иван сидел с ней до позднего вечера. Они болтали о всяких глупостях, и Соня смогла хоть немного передохнуть за милой беседой от этого чувства восторга. Но когда Ивану пришло время уходить, и он, поцеловав ей руку, скрылся за дверью, пообещав завтра чуть свет быть возле нее, Соня поняла, что этой ночью не уснет.
- Лиза, ну где же ты!
– воскликнула она, не в силах больше в
одиночку переносить все это.
Когда принцесса пришла в себя, она, прежде всего, увидела озабоченное лицо Александра и впервые за все время пребывания здесь ощутила, что он действительно за нее переживает. Она невольно улыбнулась, и лицо наследника тут же озарилось такой восхитительно радостной улыбкой, что Мария чуть не заплакала от восторга.
- Принцесса, как же вы меня напугали! – с чувством произнес он и поцеловал ей руку. – Мы все так за вас переживали!
Только теперь Мария заметила, что в комнате они были не одни. Рядом был придворный врач, Фридрих Иванович Мандт, чуть поодаль стоял император возле сидевшей на стуле императрицы. Она тут же попыталась встать, обеспокоенная тем, что причинила всем неудобства, но врач мягко помешал ей:
- Ваше высочество, вам ни в коем случае не нужно вставать! Вы еще очень слабы!
- Боже, а что со мной было? – испуганно спросила Мария.
- Вы просто переутомились. У вас случилось нервное истощение, которое привело к обмороку.
- Милочка, - мягко обратилась к ней императрица. – Вы уж, пожалуйста, не переутомляйтесь больше, вы нам нужны здоровой и сильной. Николя, слава богу, принцесса пришла в себя, и ее здоровью уже ничто не угрожает. Давайте оставим детей одних, я знаю, что им нужно о чем-то поговорить.
- О, да, Шарлотта, пойдемте. Мари, немедленно поправляйтесь, иначе Александр долго не протянет, так переживая за вас.
Принцесса с благодарностью улыбнулась. Император с императрицей покинули комнату, а Фридрих Иванович, понимающе посмотрев на наследника и принцессу, произнес:
- Думаю, в моем присутствии уже нет необходимости. Обморок – такое обычное явление у девушек вашего возраста, что в наши дни уже стало привычным. Но, прошу вас, ваше высочество Александр Николаевич, не давайте принцессе снова переутомиться.
- Обещаю, этого не произойдет!
Доктор со вздохом ушел. Мария, совершенно сбитая с толку такой разительной переменой в своем женихе, осторожно сказала:
- Александр, я причинила вам столько беспокойства... Пожалуйста, не сердитесь на меня за это...
- Ну что вы, принцесса! Мне не за чем на вас сердиться. Это я должен просить у вас прощения, ведь это я виноват, что довел вас своими выходками до такого состояния. Но я могу пообещать вам, что такого больше никогда не случится. Теперь, Мария, все будет по-другому!
- По-другому? – прошептала принцесса, боясь поверить, что все, о чем она мечтала, начинает сбываться.
- Да. Если вы поверите мне в этот раз.
Александр медленно наклонился, глядя со всей нежностью, на которую только был способен, в прекрасные глаза Марии. В ее взгляде, как, впрочем, и всегда, горело ярким огнем то чистое чувство, которое он раньше не хотел видеть и принимать. Но сейчас оно так согрело его душу, что он вдруг понял, что именно этого тихого, спокойного тепла ему все время и не хватало. Он перевел взгляд на губы Марии и не удержался: их поцелуй был долгим, страстным и нежным одновременно...
Александр,
наконец, повзрослел.
Прошло несколько часов, прежде чем Владимир по-настоящему осознал, что сидит в тесной одиночной камере с маленькой решеткой на окне под самым потолком. Да и то только благодаря своему старому знакомому, поручику Писареву, который объявился сразу же, как прослышал про арест Корфа.
Потирая руки от радости, поручик не замедлил засвидетельствовать барону свое почтение. Памятуя об одном из подобных своих визитов, он пришел к нему в камеру с охраной.
- Добрый вечер, любезный барон! Вы не представляете, как я рад снова вас приветствовать в нашем скромном заведении!
Владимир посмотрел на него с таким презрением, что довольная физиономия поручика тут же превратилась в злую.
- Смею надеяться, что на этот раз даже ваши высокопоставленные покровители не смогут повлиять на правосудие! За убийство полагается смертная казнь!
Владимир не удостоил его даже словом, чем окончательно вывел Писарева из равновесия. Владимиру были смешны глупые потуги поручика навредить ему: теперь, когда Анна была с ним, пусть даже только в его сердце, это не способен был сделать никто. Он был уверен, что когда-нибудь обязательно выйдет из этих стен и тогда их счастье с Анной будет действительно полным. А ожидание... Он и так слишком долго ждал, и готов был ждать еще, если потребуется. Но теперь он знал, что Анна тоже его любит, и одна только мысль об этом способна была скрасить любое ожидание.
- Смею вас заверить, - едва сдерживался Писарев, - что я приложу все усилия, чтобы на этот раз вы не ушли от правосудия!
Владимир только
улыбнулся в ответ, а поручик, порывисто
развернувшись и прикрикнув на одного из
охранников, ушел, поклявшись про себя
сделать все от него зависящее, чтобы этот
выскочка Корф понес заслуженное наказание.
Он был полностью уверен в своей правоте.
Прождав Владимира Корфа целый день, Василий Андреевич понял, что только серьезные обстоятельства могли помешать барону появиться сегодня во дворце: его ходатайство по поводу расторжения брака Елизаветы Долгорукой и Забалуева было для него слишком важно. Поэтому он решил, что хорошие новости лучше сообщить как можно скорее, и отослал посыльного в особняк Корфа с известием о том, что прошение о разводе не просто было принято (причем принято еще после первого раза) но уже и удовлетворено. Кроме того, зная, что именно Владимир принес Александру письмо от Ольги Калиновской, он всерьез опасался гнева императора и просил в том же письме немедленно сообщить ему, все ли с бароном в порядке.
Каково же было его удивление, когда посыльный вернулся с благодарственным письмом от Елизаветы Долгорукой и просьбой помочь Владимиру Корфу выйти из тюрьмы, куда он попал по ложному обвинению.
Василий Андреевич
крепко задумался.
Лиза и Анна всю ночь не спали. Они, как две сестры, лежали вместе на кровати Анны и говорили. Сначала – только о Владимире и о том, как его вызволить из тюрьмы. План их был прост: Анна должна была рассказать, что на самом деле творилось в том заведении, какие незаконные способы применялись для того, чтобы заполучить новеньких девушек, и представить тот роковой выстрел Владимира как попытку самообороны. Когда все мысли на сей счет были уже исчерпаны, они заговорили о другом.
Удивительно, но у них нашлось множество тем для общения: жизнь в поместье, платья, слуги. Анна рассказала Лизе о том, как протекал ее роман с Михаилом: теперь ей уже было легко говорить об этом, и она была даже благодарна судьбе, что Михаил так быстро, хоть и так болезненно, освободил ее от этой надуманной любви. Лиза же поведала историю о том, как она нашла отца, вызывая у Анны постоянные возгласы удивления.
Анна, конечно, не могла избавиться от мыслей о том, как сейчас там Владимир, когда она увидит его снова, но разговор с Лизой произвел на нее такое благотворное воздействие, она была так благодарна ей за поддержку, что эти мысли не были столь тягостными, как могли бы. В лице Лизы Анна нашла настоящую подругу, которой ей так всегда не хватало.
А Лиза, удивленная тем, что смогла все-таки побороть в себе ревность к Анне, не меньше ее самой была приятно удивлена их заметно потеплевшими отношениями, а под утро, когда Анна с благодарностью назвала ее своей лучшей подругой, Лиза искренне ответила ей тем же.
Они, наконец,
заснули, почти счастливые, если бы не
Владимир.
Утром Михаил проводил Натали в Петербург. Она решила, что лучше вернется ко двору, чем будет страдать здесь из-за разрыва с Андреем и смерти Ольги. Наташа, к счастью, так и не узнала, что накануне тайно приехали несколько императорских драгун, сопровождая черную карету с задернутыми на ней занавесями, и увезли тело Ольги в Польшу.
Сам же Михаил решил начать поиски той женщины, о которой говорила Марфа. И прежде всего пошел на кухню к Варваре, чтобы расспросить ее.
На кухне, как всегда, пахло чем-то вкусным, и Михаил не смог отказаться от предложенной Варварой чашки чая с пирожками. Когда он съел столько пирожков, сколько позволяли приличия, он поблагодарил Варвару и, наконец, спросил:
- Скажи-ка мне, а хорошо ли ты знала Марфу, крепостную барона?
- Марфу-то? – удивилась Варвара. – Да нет, барин, не очень. Она хоть и в доме работала, здесь нечасто бывала. А в последний год, когда она роман с князем Долгоруким закрутила, на кухню ко мне почти не заходила.
- А что ты можешь о ней сказать?
- Да ничего, нормальная женщина, тихая такая, смирная. Знаете, барин, было такое ощущение, что она все время где-то в облаках витает.
- Тихая, значит, говоришь? – Михаил усмехнулся, - Ничего себе тихая, вон какого кавалера себе присмотрела.
- Так ведь это он на нее первый глаз положил. Кротость и смирение ее, наверное, произвели на него впечатление.
- Да уж, после княгини Долгорукой контраст, видимо, был огромный. Так, значит, ничего плохого ты о ней сказать не можешь?
- Плохого? Да нет, конечно, не могу. Нелюдимая она была – это точно, да разве это порок? А уж как засветилась от любви к князю – прямо засмотреться можно! Хоть и тайно они встречались, а я все равно видела все.
- А были ли у нее какие-нибудь подруги здесь?
- Да говорю же вам – нелюдимая она была. Не было у нее никаких подруг.
- Странно... – рассказ Варвары поставил Михаила в тупик. Как же это возможно: такая тихая женщина превратилась в такую фурию? Да, видно, не в первый раз в своей жизни, что было еще более странно. – А давно ли ты с ней знакома? Может, раньше она работала не в доме?
- Да, сначала она прачкой была, это уж потом в дом-то попала. А еще раньше – не знаю, ведь ее барон у кого-то купил в свое время
- Что?! – Михаил понял, что попал на верный след. – Так значит, она не всегда крепостной Корфа была?
- Нет, только лет двадцать последние. А где до этого была – понятия не имею, пыталась, я ее как-то расспросить, да, говорю же, нелюдимая она была, ничего так и не сказала.
- Варвара! – обрадовался Михаил. – Ты даже не представляешь, как ты мне помогла! Спасибо!
Михаил на радостях выбежал из кухни, намереваясь немедленно разузнать, чьей крепостной была Марфа до того, как попала к барону, и столкнулся в дверях с офицером, присланным из Петербурга с радостными для него вестями: император лично выражает ему благодарность, восстанавливает его в воинском звании и желает видеть его во дворце незамедлительно!
Положительно, день начался очень удачно!
Тане все время казалось, что она попала в какой-то другой мир. То, что произошло с Андреем, сейчас представлялось каким-то кошмарным сном, в который совсем не хотелось возвращаться. Клавдия была удивительной женщиной: работящей, справедливой, мудрой. Но самое главное, что она безумно любила сына, разве что не молилась на него. А сам Павел... Этот юноша иногда сильно пугал Таню своей прямолинейностью и непосредственностью, но она не могла не признать, что это же самое столь же сильно притягивало к нему. Вот и сейчас, когда Павел колол во дворе дрова, а она помогала ему собирать поленницу, он вдруг сказал:
- Таня, а у тебя правда нет родственников? А то придут сюда за тобой, придется им ни с чем возвращаться – нехорошо будет.
- Это почему же ни с чем? – хотела пошутить Татьяна, но то, что она услышала в ответ, повергло ее в шок.
- Как это почему? Ты же моей женой будешь, а муж не должен никуда от себя отпускать жену.
Сказано это было с такой деловитой уверенностью, что Таня чуть не выронила из рук полено.
- А... А почему ты так думаешь?
- Как? – искренне не понял Павел.
- Ну, что я твоей женой буду?
- Я не думаю, я просто знаю, - также уверенно ответил он.
- Откуда ты можешь
знать, ты же даже ни разу со мной об этом не
говорил?
- Знаю, и все. А разве я тебе не рассказывал? После того, как та барышня меня оживила, я впервые увидел мир. Раньше я же ничего не видел вокруг, у меня даже воспоминаний почти не осталось. А теперь в моей голове словно пустота стала заполняться. И не только тем, что я вижу глазами. Многое я просто знаю. Знаю, например, что ты будешь моей женой. Знал, что нужно идти к реке, чтобы спасти тебя. А, ты думаешь, что я там случайно оказался?
Таня только в ужасе прикрыла рот руками.
- А что ты еще знаешь? – осторожно спросила она.
- Да немного... Только то, что меня касается, про других не знаю...
В голосе Павла Таня отчетливо услышала какую-то недосказанность. Она почему-то верила ему: верила, что он действительно может видеть будущее, и от этого ей становилось не просто страшно, но и страшно интересно.
- Ну, пожалуйста, Пашенька, скажи мне, что ты еще знаешь...
- Ну, знаю, что у нас с тобой родится дочка...
- Правда?! – воскликнула Таня, ей почему-то стало очень радостно, но только сам Павел почему-то совсем не радовался вместе с ней. Это ее насторожило. Краем сознания она удивленно отметила, что мысль о замужестве с Павлом почему-то уже и ею воспринималась, как данность. – Ты не рад этому? С ней что-то случится?
- Нет, нет, что ты! Дочка у нас будет замечательная! Только я дальше не вижу, я так далеко видеть не могу...
- Павел, а еще? Расскажи мне что-нибудь еще!
- Зачем, Таня? –
Павел грустно и очень серьезно посмотрел на
нее. В этом чистом и добром взгляде было
столько житейской мудрости, что Таня
подумала: и правда, зачем? Пусть все идет
своим чередом, как предначертано богом. И
она твердо решила, что больше ни о чем не
будет расспрашивать Павла.
Никита был почти счастлив: Николай Кузьмич оказался человеком на редкость душевным и в доску своим. Но самое главное, что он взял его к себе! И ему просто не терпелось приступить к работе. Утром, рассчитываясь у Долгоруких, он узнал про все неприятности в доме, а когда ему рассказали о смерти Тани, заплакал даже, что с ним давно не случалось – все-таки не чужая она ему была – росли вместе. И с этим тяжким грузом отправился на постоялый двор, где ждал его Николай Кузьмич.
- Ну, заходи, Никитка, сейчас позавтракаем и за товаром поедем. Заодно и с нужными людьми познакомлю. Ты чего такой смурной?
- Да девушка одна хорошая погибла, прямо никак поверить не могу... Жалко ее, аж сил нет!
Николай Кузьмич покачал головой.
- Ох, парень, понимаю я тебя. Помнишь, я тебе про свою любимую рассказывал, та, что из благородных была?
- Конечно, помню. Она что, тоже умерла?
- Да. Давно это было... Я тогда далеко от нее был, не знал ничего... Ведь ее в результате папаша за другого замуж отдал, мне же пригрозил, что убьет, если возле нее увидит. Мне, конечно, наплевать на все это было, но только она сама меня прогнала, знала, что ничего хорошего из нашей любви не выйдет. Хотела, чтобы хоть я счастье нашел.
- А почему же вы не боролись?
- Как же не боролся, боролся... Мы ведь так друг друга любили, вам, молодым, наверное, сейчас и неведомо... – Николай Кузьмич вздохнул. – Ты не смотри, я в молодости первый красавец в округе был, на меня многие девки засматривались. Но только мне одна она нужна была, моя Катенька... Я ведь после нее так ни разу и не женился, до сих пор любовь к ней в душе храню.
- Так, значит, ее Катей звали? А мою возлюбленную Анной зовут... – вздохнул Никита. – Но я тоже ни на ком никогда не женюсь, кроме Анны. Хоть у меня шансов, наверное, еще меньше, чем у вас было. Она вас все-таки любила...
- Ладно, Никита, еще успеем поговорить. А сейчас пошли вниз, наскоро поедим и в путь.
Никита еще раз
вздохнул своим невеселым мыслям и пошел
следом за этим удивительным человеком.
Анна с Лизой разделились: Анна решила отправиться в Петропавловскую крепость навестить Владимира, а Лиза пошла к следователю Бессонову, тем более что где-то в глубине души хотела еще раз встретиться с ним, чтобы услышать комплименты от приятного ей мужчины.
Анна же, подойдя к воротам крепости, собралась с духом, прежде чем войти. Она сказала, что пришла навестить одного заключенного, а когда дотошный постовой спросил ее, кем она является барону Корфу, то, не задумываясь, ответила:
- Я его невеста.
Постовой пропустил Анну, со вздохом проводя красивую барышню взглядом. Ее проводили в зал ожиданий, который мало чем отличался от камеры: такая же мрачная атмосфера, убогая обстановка и решетки на окнах. Анне стало не по себе. А когда в зал вошел подтянутый офицер с холеным лицом и ухмылкой на тонких губах, она почувствовала недоброе.
- Разрешите представиться: поручик Писарев, надзиратель.
Поручик, смерив Анну жадным взглядом, ухмыльнулся еще сильнее:
- Для вас, мадмуазель, - просто Сергей.
Анна встретила его нахальный взгляд с достоинством и легкой полуулыбкой. Сколько уже было в ее жизни вот таких вот писаревых, которые искренне считали, что любая девушка, в том числе и Анна, должна непременно валяться у их ног! С ними всеми разговор у нее был короткий – холодный взгляд и молчаливое презрение. Но сейчас... Этот поручик, похоже, возомнил себя богом. Впрочем, здесь он действительно им являлся.
- Анна Платонова, - представилась Анна в ответ, все также вежливо улыбаясь.
- Вы пришли повидать заключенного Корфа?
- Да, поручик, вам доложили верно.
- Боюсь, что это невозможно. Для убийц у нас не предусмотрены посещения.
Анна с удивлением
уловила в интонациях его голоса и взгляде
ненависть к Владимиру. Она не знала о том,
что они были знакомы раньше, но ее женское
чутье безошибочно определило эти нотки.
Анна поняла, что этот нахальный тип ни за
что не пропустит ее к Владимиру, разве что
только взамен на ее ласки. Но она не
собиралась потворствовать его похоти, и
поэтому мгновенно приняла, вероятно,
единственно верное решение.
- Как, поручик! – воскликнула Анна в притворном возмущении. - Вы не можете мне запретить увидеть этого мерзавца в последний раз! Если вы не пропустите меня сейчас, я сама прорвусь сквозь охрану и все равно сделаю то, что собиралась: расцарапаю ему лицо! Но тогда обещаю: крика и визга будет столько, что вы пожалеете о том, что меня не пустили!
- О, мадмуазель, не нужно так волноваться! Расскажите мне все по порядку. Кем вам приходится барон Корф?
- Барон? Да как такой негодяй может носить дворянский титул! Он воспользовался моей беззащитностью, поиграл и бросил: разве этот поступок достоин дворянина? Скажите, поручик, - Анна заискивающе посмотрела на слегка ошарашенного Сергея Писарева, - вы, офицер, разве вы бы поступили так с порядочной девушкой?
В глазах поручика явно читался положительный ответ, но он, конечно, ответил отрицательно:
- Разумеется, нет!
- А он обещал мне Париж! Лондон! Бог знает что еще! Да когда я узнала, что его арестовали за убийство, подумала: вот оно, наказание Господне! Но есть еще наказание человеческое!
Анна про себя помолилась, прося прощения за столь явное богохульство и за такие ужасные наговоры на Владимира, и собралась сразу после тюрьмы посетить церковь, чтобы замолить свои грехи.
Анна была весьма убедительна в своей роли: ее талант актрисы, наконец, ей действительно пригодился. А Писарев, конечно, просто не мог упустить такой прекрасной возможности лишний раз поглумиться над ненавистным ему Корфом, и он, будто неохотно, уступил:
- Хорошо, мадмуазель, я сделаю для вас исключение, но только лишь потому, что искренне сочувствую вам: этот господин – очень опасный человек, вам не следовало с ним связываться!
- О, поручик! Вы так добры! – Анна сделала над собой усилие, чтобы ее улыбка не была настолько презрительной, насколько презрительными были ее мысли.
- Только, прошу вас, не нужно никаких телесных повреждений! Сейчас это ни к чему, - Писарев сделал акцент на слове «сейчас».
- Мне будет очень трудно! Но я постараюсь...
Анна сделала
глубокий вдох, когда поручик повернулся к
ней спиной и попросил следовать за ним. Она
едва сдерживалась, чтобы не расцарапать
лицо этому негодяю.
Ждать в приемной Алексея Ивановича Лизе пришлось почти час. Но дело было не в занятости следователя, а в его отсутствии на рабочем месте: он выехал на какое-то другое дело. Когда же Алексей Иванович показался в дверях – в запорошенном снегом пальто и с сильной озабоченностью в усталых глазах, Лиза встала ему навстречу:
- Здравствуйте, Алексей Иванович!
- Елизавета Петровна! Добрый день! – лицо Бессонова расплылось в милейшей улыбке, но все равно осталось усталым. – Зачем же вы пришли сами? Я как раз собирался послать за вами и мадмуазель Платоновой карету. Но не скажу, что сильно расстроен тем, что вы уже здесь. Проходите, пожалуйста, в мой кабинет.
Лиза осторожно прошла за ним. В кабинете этого человека, работа которого была почти полностью связана с ворохом разных бумаг, царил абсолютный порядок. Все было с точностью до миллиметра выставлено по своим строго отведенным местам, все бумажки были аккуратно разложены по папкам. Это как-то не совсем вязалось с взъерошенными и сейчас волосами Алексея Ивановича, но Лиза поймала себя на мысли, что ей очень нравился и этот порядок, и его взъерошенные волосы.
- Пожалуйста, присаживайтесь. Я, с вашего позволения, присяду тоже: устал.
Алексей Иванович прежде снял с себя пальто и повесил на вешалку в углу, а потом уже сел в свое глубокое удобное кресло.
- Итак, расскажите мне все, что знаете по делу Владимира Корфа: до сих пор мне пришлось выслушать только показания со стороны истца.
- А кто истец?
- Некий Шмидт
Арсений Абрамович, врач, вам имя ничего не
говорит?
- Нет, - пожала плечами Лиза и рассказала следователю все то, что знала со слов Владимира и Анны.
По мере ее рассказа Алексей Иванович хмурился все больше.
- Ах, вот что на самом деле было раньше в этом доме! Я бы рано или поздно обязательно это выяснил, но вы мне очень помогли. Теперь все сходится.
- А что, сейчас в этом доме уже не бордель? – удивилась Лиза.
- Нет, вполне пристойный ресторанчик. То-то я думаю, почему это все соседи только пожимали плечами и говорили, что не знают, что там находится. Понятно, что кого попало туда не пускали, там была только своя постоянная клиентура, и теперь они все заинтересованы в молчании.
- Скажите, Алексей Иванович, можно ли надеяться, что с Владимира теперь снимут все обвинения?
- О да, думаю, да. Нужно провести еще пару допросов и сообщить всю информацию прокурору. Думаю, он сейчас же освободит барона из-под стражи и даст постановление на арест гражданина Шмидта.
- Боже мой! Слава богу! Вы не представляете, как я вам благодарна!
- Ну что вы, Елизавета Петровна, не стоит благодарности. Я всего лишь выполняю свое дело. Признаться, я очень устал и порядком проголодался. Здесь за углом есть очень солидный ресторан, не чета известному нам с вами заведению. Не составите ли мне компанию? Ваше присутствие скрасит мой самый заурядный рабочий день.
- С удовольствием, - почему-то сразу согласилась Лиза. – Представьте, я со вчерашнего вечера ничего не ела, и теперь умираю от голода!
Алексей Иванович галантно подал Лизе руку, помог ей одеться, и они вышли из душных стен этого не очень-то приветливого здания.
Когда заскрипели несмазанные засовы на двери его камеры, Владимир почувствовал, что это пришла Анна. От радости он даже не сразу понял, что произошло: на пороге действительно появилась Анна, но она, точно разъяренная тигрица, тут же набросилась на него с кулаками и какими-то страшными проклятиями. От неожиданности Владимир буквально окаменел, позволяя Анне беспрепятственно бить себя кулаками в грудь (впрочем, весьма несильно). И только когда довольный голос Писарева объявил, что у них есть десять минут, и дверь за ним со скрипом закрылась, он понял, какой спектакль пришлось разыграть Анне.
Владимир перехватил ее руки, и Анна тотчас перестала махать своими кулачками.
- Боже мой, Владимир!!! Наконец-то! Я так хотела вас увидеть!
- Милая моя... – улыбка озарила его лицо, точно солнце, которое никогда не проникало в это помещение сквозь единственное маленькое окошко. – Я так ждал вас...
Добрую половину отведенного им времени они целовались, будучи не в силах сдержать свои чувства, словно не виделись целую вечность.
- Володя, как вы здесь? – спросила, наконец, Анна. - Как с вами обращаются? Все ли с вами в порядке?
- Анна, милая моя, со мной теперь не может случиться ничего плохого! Ведь вы теперь принадлежите мне, не так ли?
Анна только промолчала в ответ: ее глаза говорили красноречивее слов. Как же долго он мечтал увидеть в этих глазах именно такое выражение!
- Расскажите лучше, как вы там без меня? Со слугами справляетесь? С Лизой не ссоритесь?
- Ну что вы! Лиза
просто ангел! Мы с ней так подружились! Вы же
не знаете: она получила положительный ответ
на свое прошение о разводе. Лиза сейчас у
следователя, она обязательно добьется
вашего освобождения! Я уверена!
- Аннушка, вы так прекрасны сейчас! Надеюсь, что вы ничем не пожертвовали перед этим мерзавцем ради встречи со мной? – Владимир лукаво улыбнулся, и они вместе засмеялись, вспоминая тот эпизод в его спальне. – Можете не отвечать, по его довольному голосу я понял, что вы блеснули перед ним своим актерским талантом! Не забудьте, Аннушка, вы обязательно должны меня напоследок хорошенько ударить, чтобы окончательно осчастливить моего надзирателя!
- Пожалуй, я все-таки действительно это сделаю, в отместку за все страдания, которые вы мне причинили! – Анна, шутя, стукнула Владимира кулаком, но он перехватил ее руку и поцеловал.
- Возможно ли быть еще счастливее? – с чувством произнес он.
Они снова слились в страстном поцелуе, но в этот самый момент за их спинами раздался грохот закрываемого слухового окошка. Они настолько были увлечены друг другом, что совсем не подумали о том, что поручик мог все это время подслушивать их разговор.
Дверь распахнулась, и багровый от злости Писарев показался на пороге.
- Мадмуазель! Немедленно покиньте помещение! – закричал он. Писарев хотел добавить что-то еще, но сдержался.
Анна лишь улыбнулась Владимиру и тихо прошептала:
- Мы скоро увидимся. Очень скоро...
Владимир чуть не забыл о самом главном. Быстрым движением он достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок бумаги и незаметно вложил его в руку Анны. Она так же быстро спрятала его за корсет и на прощание демонстративно поцеловала Владимира еще раз.
Проходя мимо поручика, Анна послала ему воздушный поцелуй, чем окончательно вывела его из себя.
- А вы, Корф, еще
очень сильно пожалеете!! – рявкнул он и
захлопнул за собой дверь. Лязгнули засовы, и
Владимир снова остался в полутьме один. Он
прилег на тюремные нары и с чистой совестью
заснул.
Всю дорогу до дворца Натали думала о том, как круто перевернулась ее жизнь после разрыва с Андреем. Раньше она так лелеяла мечту стать его женой, что никого не замечала вокруг. Казалось бы, теперь ее сердце свободно, но нет – в нем была такая пустота и безысходность, что Натали даже думала, что теперь никогда не сможет полюбить. Она пыталась представить рядом с собой какого-нибудь статного красавца, но не могла – сама мысль об этом казалась ей странной: слишком долго на этом месте она представляла себе Андрея.
Возвращение во дворец радовало ее только тем, что она снова увидится с принцессой Марией. Они действительно стали за последнее время хорошими подругами, и эта дружба, пожалуй, оставалась единственным, что она не переставала ценить.
Когда Натали прибыла в Зимний, она сначала посетила императрицу. Александра Федоровна встретила ее с радостью: Натали всегда была одной из ее самых любимых фрейлин, и спросила, не хотела бы Натали снова стать фрейлиной принцессы, тем более что подходящую кандидатуру на это место до сих пор так и не нашли.
- О, ваше величество! – воскликнула Натали. – Это большая честь и огромная радость для меня! Я и сама хотела попросить вас об этом.
- Ну что ж, уверена, что принцесса тоже будет довольна. Тем более что у нее есть, о чем вам рассказать, - императрица загадочно улыбнулась. – Скажите-ка, милочка, а как же ваша свадьба с князем Долгоруким? Неужели опять решили отложить?
Натали невольно отвела взгляд. Ей пришлось рассказать императрице, что она навсегда рассталась с Андреем, но Александра Федоровна не стала мучить ее расспросами. Натали, бесконечно благодарная ей за это, направилась в покои принцессы, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.
Она так спешила,
что, выходя из-за угла одного из
бесчисленных коридоров, не заметила
ходившего из угла в угол офицера. Они
столкнулись с ним почти нос к носу, а Натали
даже слегка ушибла руку об эфес его шпаги.
- О, простите, мадмуазель! – воскликнул молодой человек, явно сильно раздосадованный этим маленьким происшествием. – Я вас не видел, простите еще раз! Вы не сильно ушиблись?
Натали демонстративно потерла болевшую руку, гордо вздернула носик и с независимым видом назидательно произнесла:
- Во дворце не принято расхаживать взад и вперед! Здесь слишком узкие коридоры, и вам повезло, что на моем месте не оказался император или императрица!
- О да, вы правы! – у офицера прошел первый шок от столкновения с незнакомкой. – Мне совсем ни к чему налетать на императора, а то я лишусь столь завидной должности, только-только доставшейся мне. Спасибо за совет, мадмуазель.
Натали стрельнула
глазками на молодого человека, сделала
легкий поклон и уже медленно и степенно
пошла дальше, мучаясь от догадок, что же это
за новый офицер?
Николай I вызвал поручика Орлова, ожидая услышать от него отчет о том, как прошла перевозка тела Ольги Калиновской в Польшу. Поручик доложил, что секретность соблюдалась строжайшим образом, в доме Долгоруких были тайно собраны ее вещи, а с помощью Михаила Репнина придумана и распространена легенда о ее внезапном отбытии на родину. В данный момент экипаж в сопровождении нескольких драгун едет на большой скорости по направлению к Польше.
Император вскользь похвалил своего адъютанта и дал ему два новых задания, ради которых, собственно, и вызвал.
- Отправьте по этому адресу посыльного. Он должен доставить вот этот пакет в руки господину... – император сверился с подписью на конверте, - ... господину Забалуеву с выражением высочайшей благодарности. Здесь денежное вознаграждение за ценные сведения. Но это еще не все. Мне нужно, чтобы вы отыскали и привезли сюда барона Корфа Владимира Ивановича. В его поместье ехать не стоит: по всей видимости – он находится в Петербурге. Вот с его особняка и начните.
- Слушаюсь, ваше величество!
- И еще, поручик, об этом последнем задании не должен знать никто, особенно цесаревич Александр.
Когда Орлов ушел,
император взял со стола лист бумаги, на
котором крупным корявым почерком было
написано, что Ольга Калиновская
собственноручно передала Владимиру Корфу
письмо для цесаревича, которое, как
император уже прекрасно знал, было им
благополучно доставлено. Николай I
еще раз взвесил, правильное ли принял
решение, но, думая о том, чем могла бы
обернуться встреча Ольги с Александром, не
будь рядом Репнина, понял, что единственно
правильное.
Поручик Писарев, конечно, не посмел причинить Анне никакой вред, но она прекрасно понимала, что теперь путь сюда был навсегда ей закрыт. Ничего, Анна очень надеялась, что Владимира скоро оправдают и освободят, ведь он спасал ее из лап преступников, которые, скорее всего, и раньше таким образом вербовали к себе в бордель девушек.
Выйдя на улицу и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Анна достала листок бумаги, тайно переданный ей Владимиром. Это было длинное письмо, написанное убористым почерком на какой-то странной бумаге какими-то странными чернилами. Анна не могла знать, что ни чернил, ни пера, ни бумаги Владимиру не дали, и он писал осколком камня разбавленной в воде золой. А в качестве бумаги использовал документ, взятый им у князя Долгорукого, который до сих пор лежал у него в сюртуке. Но Анна не обратила внимания ни на этот документ, ни на странные чернила. Ей в сто раз важнее всяких документов было то, что написал Владимир.
«Аннушка!
Пишу Вам все то, что не успел сказать: нас слишком быстро прервали. Эти слова так долго жгли мою душу, что сейчас я просто не могу больше ждать: они просятся наружу. Я хотел бы сказать Вам их лично, наедине, и я обязательно это сделаю. А сейчас... всего лишь лист бумаги и всего лишь сочетанья букв...
Но Вы представьте, что мы стоим с Вами рядом, и я говорю Вам... Услышьте мой голос, Анна!»
И Анна вдруг действительно услышала его. Она читала и с легкостью представляла его голос – тихий и спокойный, вкрадчивый и нежный:
- Милая Анна! Наконец, я счастлив! Я люблю вас, и могу говорить об этом открыто! Вы, наконец, ответили мне взаимностью!
Анна, сидя в этих мрачных стенах, я мечтаю о том дне, когда смогу выйти на свободу. Но все равно я именно сейчас прошу вашей руки. Будьте моей женой, Анна, и я обязательно сделаю Вас счастливой!
Знаете, Анна, мне недавно приснился удивительный сон: мы с Вами на балу, Вы в чудесном белом платье и прекрасны, как богиня! Наши с Вами руки соединяет мой отец, он желает нам счастья, и мы, действительно счастливы... Жаль, что отец никогда уже не сможет этого увидеть, но я обещаю вам воплотить этот сон в реальность: мы поедем с Вами в поместье, пригласим целую толпу гостей и устроим настоящий бал в честь нашей помолвки! А потом как можно скорее мы справим свадьбу, о которой потом еще долго будут говорить в округе.
Но больше всего я мечтаю о детях. Анна, я хочу, чтобы у нас с Вами непременно была девочка, похожая на Вас – белокурый ангел с голубыми глазами... И еще много детей...
Будьте моей женой, Анна!
Ты околдуй меня своей улыбкой,
Сведи с ума движением ресниц,
Внуши, что жизнь моя была ошибкой,
Ну а любовь не ведала границ!
Ты забери с собою, если хочешь,
Осколки сердца и души огни,
Былые дни и будущие ночи,
Но от себя лишь только не гони!
В твоих руках иль кара, иль награда,
Что не решишь – я покорюсь судьбе,
Но без тебя мне никого не надо,
И жизнь моя принадлежит тебе...
Я люблю вас, Анна!
P.S. Простите мне мои жалкие поэтические экзерсисы: я никогда не отличался особыми талантами в этой области. Но все эти строки рождались в самой глубине сердца...
Анна еще долго стояла посреди дороги. Мимо шли люди: кто-то не спеша прогуливался, кто-то куда-то торопился, но почти все обращали внимание на красивую барышню с листом бумаги в руках и странной улыбкой на губах. А когда барышня вдруг радостно подпрыгнула и закричала: «Да! Да! Да!», от нее стали шарахаться как от ненормальной.
Но Анна ни на кого
не обращала внимания. Она спрятала письмо
Владимира у себя на груди и легкой быстрой
походкой направилась к дому.
Натали постучала в комнату принцессы. Она откликнулась сразу, и Натали осторожно вошла. Мария встала навстречу гостю из кресла и остановилась, увидев свою бывшую фрейлину. Они секунду смотрели друг на друга, а потом с радостными возгласами обнялись.
- Натали! Как я рада! Как хорошо, что вы приехали! У меня столько новостей!
- Принцесса, я тоже очень рада, и у меня тоже есть для вас новость. Надеюсь, что приятная.
- Ну же, Натали, говорите же скорее! Это по поводу свадьбы с князем Андреем?
- Нет, ваше высочество, - в этот раз голос Натали почти не дрогнул. – Свадьбы не будет, принцесса, и это к лучшему, поверьте! Я вернулась ко двору, и ее величество императрица Александра Федоровна позволила мне снова быть вашей фрейлиной!
- О, Натали! Какое счастье! Я так рада! – в глазах принцессы отражалась искренняя радость. - Но почему князь Андрей...
- Ваше высочество, - улыбнулась Натали, - я обязательно как-нибудь вам расскажу про свою поездку в поместье, но сначала вы должны рассказать мне свои новости.
- О, Натали, я так счастлива! Александр стал совсем другим! Он теперь меня любит, Натали!
Бровь фрейлины принцессы удивленно поползла вверх. Мария слишком хорошо в последнее время стала разбираться в чувствах цесаревича, чтобы сейчас ошибаться. Как же возможно опять измениться за такое короткое время?
- Натали, - улыбка
медленно начала сходить с лица принцессы, -
Вы не рады?
- Ну что вы, Мари, - Натали взяла себя в руки, стараясь не показывать своего удивления. Она не хотела, чтобы принцесса, как и она, усомнилась в чувствах цесаревича. Ей просто необходимо было для начала поговорить с ним самой, чтобы убедиться в его искренности. – Я очень рада, тем более что вы, наконец, выглядите такой счастливой!
- О, да, Натали, я первый раз за все время пребывания в России почувствовала себя счастливой! Александр так заботился обо мне, когда я заболела...
- Вы заболели? – у Натали голова пошла кругом: она отсутствовала всего несколько дней, а тут столько всего произошло! Мало того, что принцесса успела заболеть и, судя по всему, выздороветь, но Александр... Он ведь только вернулся после смерти Ольги!
На самом деле Натали была бы только счастлива, если бы Александр встал, наконец, на путь истинный. Но в это просто сложно было поверить.
- Как сказал врач – я просто переутомилась, ничего страшного. Я уже в полном порядке. Натали, вам, наверное, нужно поздороваться с Александром? – принцесса, казалось, угадывала мысли Натали.
- Да, конечно, я бы хотела с ним повидаться, мы же с ним, надеюсь, по-прежнему остались друзьями.
Натали искренне
улыбнулась, а принцесса сообщила ей, что
Александр сейчас наверняка в кабинете –
беседует со своим новым адъютантом. Натали
поблагодарила Марию и обещала скоро
вернуться.
Лиза вернулась домой не скоро. После чудесно прошедшего обеда, за которым Алексей Иванович преобразился из усталого служащего в галантного кавалера, чем немало удивил Лизу, она еще вынуждена была вернуться с ним в управление, чтобы ее показания записал секретарь. Поэтому когда Лиза в прекрасном расположении духа вернулась домой, был уже вечер. Зная, что Анна наверняка все это время переживает, Лиза тут же бросилась в ее комнату, заранее составив план, как не дать Анне рассердиться на нее за столь долгое отсутствие.
Но в комнате Анны не было. Лиза все с той же беззаботной радостью села в большое уютное кресло и позвонила в колокольчик. На ее зов спустя какое-то время пришел управляющий.
- Дмитрий Сергеевич, а где Анна? Я думала она меня ждет.
- Как, а разве мадмуазель не с вами ушла?
Лиза мгновенно напряглась.
- Да, мы ушли вместе, но потом разделились. Она должна была уже давно быть дома!
- Но она до сих пор не приходила...
- Не приходила? – на сердце Лизы стало очень тревожно. – Как такое возможно? Она же пошла навестить в крепость Владимира, им же не могли дать свидание на несколько часов? Или могли?
- О, - управляющий вздохнул с облегчением. – Так она в Петропавловку пошла? Ну, тогда понятно, почему задержалась – там всегда такие очереди посетителей, а сегодня еще и последний день масленицы, небось, народу понаехало...
Лиза нахмурившись
посмотрела на управляющего: на душе все
равно было неспокойно. Она поблагодарила
Дмитрия Сергеевича, а сама решила, что если
Анна не придет через два часа, она
отправится за ней в крепость.
Натали постучала в кабинет Александра и с замиранием сердца зашла. Но сразу поняла, что пришла не совсем вовремя: в кабинете кроме Александра и – о, ужас! – того самого офицера, с которым она столкнулась в коридоре, присутствовал еще и Жуковский. Натали хотела было извиниться и уйти, но Александр тотчас устремился к ней, не дав промолвить ни слова:
- Натали! Какой сюрприз! Я бесконечно рад, что вы вновь вернулись во дворец! А мы тут как раз беседуем о новой военной форме. Что вы думаете об этом эскизе?
Александр чуть ли не насильно провел слегка ошарашенную Натали к столу и показал рисунки.
- Кстати, разрешите представить вам моего нового адъютанта: флигель-адъютант Сергей Павлович Голицын, граф.
Офицер поклонился, скрывая при этом легкую улыбку на губах.
- А мы уже некоторым образом знакомы! – выпалила Натали, поскольку заметила эту ухмылку, которая почему-то тут же вывела ее из себя. - Кое-кто слишком дорожит своей репутацией, чтобы обращать внимание на окружающих!
- Натали? – теперь пришла очередь Александра удивленно посмотреть на нее. – Я неплохо знаю графа и его потрясающие способности успевать все и всегда, но, позвольте! И вы, и он только что прибыли во дворец! Когда вы успели с ним познакомиться?
- Ваше высочество, - вступил в разговор Сергей. – Это целиком и полностью моя вина. Я имел неосторожность случайно толкнуть мадмуазель, и вижу, что она до сих пор на меня за это злится.
Натали, краешком сознания понимала, что ее злость абсолютно беспричинна, но ничего не могла с собой поделать: этот насмешливый взгляд его черных глаз действовал на нее, просто как красная тряпка на быка.
- Пользуясь, случаем, - продолжал адъютант, - я хочу еще раз попросить у вас прощения.
Натали сделала над собой усилие и вежливо поклонилась, опять заметив смешинку в этих красивых глазах. И тут же обратилась к Александру:
- Ваше высочество, я зашла только чтобы засвидетельствовать вам свое почтение, мне еще нужно разбирать вещи. Разрешите мне идти?
- Конечно, Натали, конечно, не смею вас задерживать, - Александр понимающе посмотрел на нее. – Мы ведь еще успеем поговорить, не так ли?
- Надеюсь, ваше высочество.
И Натали, едва сдерживая шаг, чтобы не побежать, проследовала к двери.
Несмотря на первую неудачную попытку привлечь к себе внимание молодого доктора, Полина не могла успокоиться. Весь день она промучилась, думая о том, как ей снова увидеть Ивана Штерна, пока Варвара за ужином не рассказала ей о том, что в семье Долгоруких несчастье – в княгиню и ее младшую дочь стреляли, и они обе сейчас лежат с ранениями, а Марья Алексеевна еще в себя не приходила.
Полина задумалась.
Конечно, можно и не застать Ивана у
Долгоруких, но он наверняка туда должен
наведываться: случай для их уезда
неслыханный. Поэтому она собрала корзину с
гостинцами, выпросив у Варвары яблочный
пирог, банку малинового варенья и банку
меда, нарядилась в свое самое красивое
платье, которое как-то купила на деньги
Карла Модестовича, нацепила на себя все
нехитрые украшения, какие были ей подарены
разными ухажерами, и пошла к выходу. Но в
самый последний момент Полина вспомнила
про дорогое кольцо, которое Сычиха положила
в гроб покойного Ивана Ивановича. Она
спрятала его тогда в только ей одной
известном месте и благополучно про него
забыла. А теперь оно, наконец, должно
сослужить ей добрую службу! Полина достала
кольцо из тайника, надела его на средний
палец правой руки и, почти уверенная в
успехе, направилась в поместье Долгоруких.
Первым делом Полина нашла Дмитрия. Он очень удивился, увидев ее здесь, поскольку раньше Полина почти никогда сюда не приходила. Она отделалась от него словами, что принесла гостинцы барыне и ее дочке от Варвары, и спросила, кто сейчас есть в доме.
- Да хозяева все дома, Елизавета Петровна только куда-то опять пропала.
- А из гостей кто?
- Госпожа Болотова внезапно отъехали, князь Репнин с сестрой вроде к вам съехали...
- Да при чем тут они! – нетерпеливо перебила Дмитрия Полина. – Сейчас в доме кто есть?
- Да кроме врача никого.
- Какого врача?
- Да того, молодого, сына доктора, он все с Софьей Петровной сидит. Сам доктор уехал недавно на другой вызов.
- Послушай, друг мой, - снова перебила разговорчивого лакея Полина и улыбнулась ему одной из своих дежурных улыбок, предназначенных для обольщения таких олухов, как этот Дмитрий. – Не позовешь ли ты мне доктора, я лучше ему передам корзину, не хочу с хозяевами встречаться.
Дмитрий пожал плечами, подмигнул Полине и пригласил ее пройти в гостиную. Она небрежно скинула пальто, передала его Дмитрию, и он обещал позвать ей доктора.
Полине пришлось ждать недолго: прежде чем появился сам Иван Штерн, она услышала в коридоре его шаги, и ее сердце непривычно замерло.
Иван был явно в хорошем расположении духа: когда он увидел Полину, тут же расплылся в благодушной улыбке:
- А, мадмуазель Полина! Надеюсь, вы все еще в добром здравии?
- Здравствуйте, Иван Ильич... – щеки Полины предательски загорелись. – Простите меня за утреннюю выходку, я только хотела...
- Пустое, мадмуазель! Я был весьма тронут вашим вниманием к моей скромной персоне.
- Я тут гостинцы принесла барышне, мне сказали, что вы можете ей передать...
- О, как это мило с вашей стороны! – Иван, не переставая улыбался, глядя на покрасневшую Полину. – Давайте корзину, я передам.
Полине ничего не осталось, как протянуть корзину Ивану. И тут он увидел кольцо. Сначала Иван просто внимательно посмотрел на кольцо, а потом нахмурился и посмотрел на Полину так, что она чуть сквозь землю не провалилась.
- Откуда у вас этот
перстень? – строго спросил он.
Прошло два часа, но Анна так и не появилась. Лиза, не на шутку взволнованная, не могла больше сидеть в неизвестности. Перед уходом она попросила управляющего, чтобы он никуда не отпускал Анну, если она вдруг придет без нее. Лиза наскоро оделась и выбежала на улицу. Почти тут же она поймала извозчика и приказала следовать в Петропавловскую крепость.
Лиза решила сначала расспросить постового, не видел ли он белокурую барышню в зеленом манто с белым мехом, приходившую к одному заключенному на свидание. К удивлению Лизы молодой человек ответил утвердительно:
- О, да, приходила! Такая красивая барышня, просто глаз не отвести! К жениху своему приходила, я точно запомнил.
Лиза улыбнулась, обрадовавшись, что нашла след Анны.
- А она уже ушла, вы не знаете?
- Конечно, ушла, может, с полчаса побыла и ушла...
- Полчаса? – у Лизы перехватило дыхание. – Как полчаса?
- Обыкновенно, - не понял постовой. – У нас тут надолго посетители стараются не задерживаться...
- А куда она пошла, вы не видели?
- Да как же я увижу? Ворота сами видите какие.
Лиза
поблагодарила постового и решила, что в
тюрьму ей идти уже не за чем. Она тоже хотела
повидаться с Владимиром, но сейчас было
куда важнее найти Анну. В том, что с ней что-то
случилось, Лиза уже не сомневалась. Она села
в экипаж и приказала извозчику гнать во
весь опор к жандармскому управлению. Ей
непременно нужно было повидаться с
Алексеем Ивановичем: только он мог ей
сейчас помочь.
Поручик Орлов явился, наконец, с докладом. Николай I ждал своего адъютанта, потому сразу же отложил все дела.
- Ваше величество, посыльного с пакетом я отправил, здесь никаких сложностей не возникло. Но Владимира Корфа во дворец я доставить не смог.
- Я это уже понял, - раздраженно ответил император.
- Дело в том, что барон Корф в данный момент сидит в тюрьме, в Петропавловской крепости. Я не осмелился без особого приказа освобождать господина Корфа из-под стражи и везти во дворец.
- В тюрьме? – император был сильно удивлен. – Вы узнали, в чем его обвиняют?
- Да, конечно, его арестовали по подозрению в убийстве...
Николай I был просто поражен. Похоже, он не ошибся, когда лишал барона Корфа офицерского звания: страсть к авантюрам его все-таки погубила. Впрочем, такое положение дел вполне устраивало императора, и, подумав, он спросил:
- Вы узнавали какие-то подробности о ходе следствия?
- Да, ваше императорское величество, я как раз потому и задержался. Следствие по этому делу ведет коллежский асессор Бессонов. Мне его охарактеризовали как человека умного и очень компетентного. Я осмелился выяснить у него результаты расследования, и он сообщил, что обвинение, скорее всего, будет снято в ближайшее время.
Император нахмурился.
- Узнайте, кто прокурор по этому делу и немедленно доставьте его сюда!
Поручик Орлов, удивленный жесткой реакцией императора, отдал честь и направился исполнять приказание.
Главы 1-49 Главы 50-99 Главы 100-149 Главы 150-299
Также заходите на:
Официальный
сайт сериала "Бедная Настя"
Форум
сериала "Бедная Настя"
АЛЬТЕРНАТИВНОЕ
продолжение сериала.
САМЫЕ
- САМЫЕ из БН. Голосование!
Свой
сайт - это просто! Пособие для чайников.
Хотите сделать свой сайт? Не знаете с чего
начать, как сделать и как раскрутить?
Тогда этот сайт для вас! Он целиком посвящен
легкому созданию сайта для начинающих!
Бесплатные программы, дизайн, раскрутка,
скрипты, анимация... Все это вы найдете здесь!